Я выбираю тебя !
Шрифт:
– А Григорянц что?
– Повторяет свое... А то, что Левушкин выжил, он ещё не знает... Богатый сюрприз его ожидает, думаю, он его не выдержит, выложит все... Кстати, за то преступление срок давности ещё не истек - даже десяти лет не прошло. Так что дела его весьма печальны.
– Ну, насчет того преступления ты не скажи... Свидетель-то один Левушкин. Эх, жалко Прокофьев оказался таким слабым...
– Сам признается, я в этом не сомневаюсь...
– Ладно, посмотрим...
Костя снова поднялся к Андрею Левушкину, пожелал ему скорейшего выздоровления и попрощался.
– Не бросайте его, Зоя, - шепнул он напоследок девушке.
– Вы теперь у него одна надежда...
– Я и
– Слава Богу, Зоя, что на свете ещё остались такие люди, как вы, которые меряют человеческие отношения не через призму материальных ценностей... Счастья вам...
– Спасибо. Вам того же...
17.
... Прошло более месяца. Неумолимо надвигалась весна. Таяли многочисленные снега, особенно обильные в эту зиму, ярче светило солнце, увеличивался день, все радостнее становились лица людей...
Костя дал свидетельские показания следователю Кириенко и занимался новым делом, а о том, как развиваются события вокруг Григорянца, узнавал только от майора Молодцова.
Левушкин выписался из больницы и сам явился на допрос в Управление Внутренних дел. Он подробно рассказал следователю Кириенко обо всем, что произошло в августе девяносто первого года и о своих злоключениях, произошедших в эту черную для него зиму. Об одном он умолчал - о тех людях, которые похитили его. Он говорил одно - лица их были под масками, кто такие, он не знает... Отвезли в какое-то место, поспрашивали и отпустили, вот и все...
Григорянц, как и предполагал майор Молодцов, раскололся быстро. Он раскис и подтвердил все, что говорил Левушкин, продолжая настаивать на том, что именно Левушкин зарезал ножом Алексея Малиновского. Его перевели в Матросскую тишину, где он постепенно стал совершенно терять человеческий облик.
Чугаев взял всю вину на себя, он говорил о том, что похитил и Левушкина и Григорянца. Только про похищения Левушкина и Евгения Прокофьева показания его были крайне путаны, он толком не мог ничего объяснить... С показаниями Левушкина и подруги покойного Прокофьева Нади они никак не сходились. Было совершенно очевидно, что во всем этом участвовали и какие-то другие люди, но вычислить их оказалось невозможно. Константин Савельев, проходивший свидетелем по делу, также не проронил ни слова про Малиновскую и Федора. Не сказала ничего об этом и Надя, так же как и Левушкин, говорившая, что похитители Евгения Прокофьева были в масках.
Труп Прокофьева был найден тогда же в феврале, рано утром на обочине одной сельской дороги. Экспертиза установила, что он покончил с собой путем повешения, но кто доставил его на дорогу, так и осталось невыясненным... Через месяц после этого отец Евгения Николай Иванович умер от обширного инфаркта.
Чугаеву было предъявлено обвинение по статьям сто третьей умышленное убийство Татьяны Григорянц и сто двадцать шестой - похищение человека с применением оружия, причем обвинялся он только в похищении Григорянца, похищения Прокофьева и Левушкина следствие отмело, как бездоказательные, Эдуарду Григорянцу - по статье сто одиннадцатой умышленное причинение тяжкого вреда здоровью и по статье сто двадцать пятой - оставление в опасности.
Установить, кто именно нанес роковой удар Алексею Малиновскому десять лет назад следствие так и не смогло, и дело было закрыто за недостаточностью улик и против Григорянца, и против Левушкина...
Левушкин женился на Зое и переехал жить к ней. Устроился на работу инженера по своей специальности... Из прежнего имущества у него осталась только машина "Ауди", которая, как ни странно, была обнаружена совсем неподалеку от одного подмосковного поста ГИБДД.
В апреле Константин нанес визит Рубену Михайловичу Григорянцу -
На следующий день Костя приехал на Тверскую улицу.
– Заходите, заходите, - приветливо улыбался ему Григорянц.
– Я все время размышляю вот о чем, в воздухе висят постоянные досужие разговоры о том, что народ у нас вороватый, люди непорядочные, что они достойны своей жалкой участи. Больше того, порой я сам их поддерживаю, Константин Дмитриевич, увлекаясь, так сказать, этой обывательской стихией. Но размышляя о конкретных людях, я убеждаюсь в том, что порядочных людей у нас значительно больше, чем воров и проходимцев. Вот вы, например, приехали вернуть деньги, данные вам моим сыном в качестве аванса. А ведь он о них даже не вспоминает. Ему не до них... Помимо его нелепого поступка, покушения на жизнь пусть и бывшего, но друга, выяснилось, что в его фирмах творятся чудовищные махинации, они недоплатили государству налогов на такую сумму, что её просто страшно вымолвить...
– Я слышал об этом, - подтвердил Костя.
– Да кто не слышал? Я как узнал, так и ахнул... У них долгов больше, чем собственно имущества... Просто поразительно, только у нас могли существовать припеваючи подобные фирмы... До поры, до времени, разумеется. Так вот, сын мой находится в столь плачевном и жалком состоянии, что ему не до тех денег, выплаченных вам в качестве аванса. И тем не менее, вы сами нашли нужным явиться ко мне и вернуть аванс. Разве же это не проявление порядочности?
– Да и вы, Рубен Михайлович, проявили наивысшую порядочность, сдав правоохранительным органам своего сына, - вторил ему Костя с каменным выражением лица.
– Вы просто настоящий стоик...
– Да?
– посмотрел на него сквозь роговые очки Григорянц, словно желая отыскать в его словах сарказм. Однако, ничего неприличного и оскорбительного для себя не обнаружил, и решил продолжать свой фарсовый разговор.
– Да, но чего стоил мне этот стоицизм, простите за каламбур... Моя жена Диана Бориславовна подала в суд на развод, вы представляете? Мы прожили с ней тридцать лет, и она решила, что я поступил ужасно... Но я адвокат, я блюститель порядка и нравственности в обществе, и не мог поступить иначе, просто не мог... Да, мы разведемся с ней, я не могу жить с женщиной, которая меня не понимает и готова носиться со своим преступным сыночком, как курица с яйцом... Но сына я не оставлю, он мой сын, и я помогу ему... У него благодаря мне прекрасный адвокат, и он идет уже не по статье сто одиннадцатой, где предусматривается наказание до восьми лет, а по статье сто четырнадцатой - причинение тяжкого вреда здоровью при превышении пределов необходимой обороны и статье сто двадцать пятой оставление в опасности, так что максимум, что ему грозит, это два года. Но и это ещё не все. Поведение Эдуарда настолько странно, что следствие будет проводить психиатрическую экспертизу на его вменяемость... Сами посудите, ну не идиотизм ли - обороняясь от нападок Левушкина, ударить его чужим ножом, а затем оставить на дороге и скрыться? Бред какой-то, да и только... Никакой логики, не правда ли?
Константин лишь пожал плечами и промолчал, прекрасно зная, что логика была. Если бы Левушкин умер, разумеется... Тогда и адвокату не было никакого смысла сдавать своего сына правоохранительным органам. Только никто тогда не знал, умер он или нет. И Рубен Михайлович вполне мог предполагать, что он выживет и даст показания, как оно, впрочем, и произошло. Так что поступил он, как и всегда, правильно и логично.
В черных больших глазах Григорянца мелькнула какая-то задорная злая искорка, но тут же погасла, и глаза снова стали добрыми и масляными.