Я вылечу твою собаку
Шрифт:
Два часа ночи.
Леон допросил меня с пристрастием о жизни в России и о том, как я решила перебраться в Америку.
– А расскажи-ка мне, что за отношения у тебя с фиктивным мужем? Есть ли у тебя друг в Штатах? Предупреждаю: я ревнив, вспыльчив и скор на расправу, – немного захмелевший собеседник потрепал меня за кончик уха.
Похоже, он не шутит, но сейчас проверим.
– Есть…
– Говори, кто он? Что у тебя с ним было?
– Одна волшебная ночь.
Леон вскочил, нервно пригладил волосы и зашагал из угла в угол.
– Кто он? Отвечай, когда тебя спрашивают! –
– Ветеринар-перфекционист, – я воочию убедилась, что про ревность Леон не соврал.
– Негодная девчонка, ты развела меня! – мужчина перевел дух и уперся руками в колени.
– И правда, страшен в гневе, – я обняла его за шею. – Не сердись, не думала, что ты так заведешься…
Берри стянул меня на пол, и разговор прервался.
3 часа ночи.
– Пойдем, погуляем! – глаза у Леона блестели, лицо раскраснелось. Он ненадолго исчез и вернулся с плащом для меня.
По узкой темной лестнице мы поднялись на крышу небоскреба. Выход в космос я представляла себе именно так. Ночное небо завораживало, и казалось, что звезд можно коснуться, стоит лишь протянуть руку. Мы подошли к краю, и Берри забрался на бортик, за которым начиналась бездна.
– Давай руку, не бойся!
Как он был прекрасен в этот момент, да за ним хоть на край света!
Леон встал за мной и крепко обнял. Город-мечта раскинулся переливающейся гирляндой огней.
– Шагни к самому краю крыши и закрой глаза, – скомандовал Берри. Я подчинилась без слов. – Не подглядывай!
Он уверенно взял мои запястья и отступил на шаг, чуть разведя руки в стороны.
– Постарайся максимально расслабиться и наклониться вперед, потом открой глаза.
В первый момент я чуть не потеряла сознание от ужаса, зависнув над разверстой пропастью. Но страх скоро сменился восторгом, ветер развевал волосы, появилось ощущение полета.
– Лечу, – восторженно закричала я, – лечу!
Леон осторожно вернул меня обратно, и мы спрыгнули на крышу. Мое сердце стучало, как молот. Столько адреналина я ни разу не получала. Во мне проснулась булгаковская ведьма. Я прижала Леона к стене и начала жадно покрывать лицо и шею мужчины поцелуями.
– Ты самая храбрая из всех женщин на свете, Джил, – вымолвил он, стаскивая с меня плащ.
А я продолжала шептать слова восторга, любви, желаний, не слыша ничего в адреналиновом угаре.
4 часа утра.
Меня изумляла неутомимость и изобретательность Берри в любви. Я старалась не отставать от него. Когда начало рассветать, мы переместились в спальню. Бутылка виски опустела, но особых откровений друг о друге мы так и не узнали. Я положила голову Леону на живот, он включил телевизор и не спеша пробежался пальцами по моей спине. От его ласковых прикосновений хотелось замурлыкать, но я провалилась в сон.
На третий день мы собрались с Леоном выбраться погулять. Мне нужно было забрать свою сумку из камеры хранения, а ему хотелось привести меня в «человеческий вид». Интересно, что он под этими словами подразумевал?
Перед выходом мы расположились в кабинете выпить кофе. Берри просматривал рабочие отчеты в компьютере, а я бесцельно листала пультом каналы по телевизору. Мое внимание привлекло интервью с английским
Мне Эванс тоже был симпатичен, хотя раньше не увлекалась мужчинами субтильного телосложения. Я увидела его случайно несколько лет назад по телевизору и, не отрываясь, просмотрела весь фильм до конца. В тот вечер я забыла про дела, перерыла все интернет-ресурсы в поисках информации об этом актере и пересмотрела сотню фотографий. Не знаю, в чем крылась тайна: в его очах аспидно-синего цвета, обладающих магнетическим действием, или же в львячей грации, с которой он перемещался в пространстве. Роберт был обладателем копны художественно взъерошенных темно-русых волос, что роднило его с семейством кошачьих. Дополняли портрет профиль воина, как на старинных монетах; брови вразлет и глаза в обрамлении пушистых длинных ресниц; прорисованные самим создателем скулы; губы, не пухлые и не тонкие, а те, что доктор прописал. Мне никогда не нравились обладатели чувственных ртов, но и мужчины с нитевидным целовальным аппаратом также были не по вкусу. Спорт не числился в приоритетах у молодого человека, и в любовных сценах он не щеголял кубиками пресса и торсом Аполлона. Но стая стрекоз порхала в животе от одного его взгляда. Вдобавок ко всем достоинствам, Роберт Эванс имел за плечами музыкальное образование, и его паукообразные, в хорошем смысле слова, подвижные пальцы всегда привлекали внимание. Он умел красиво жестикулировать, и следить за его руками было забавно.
Актер, обычно серьезный на экране, в интервью постоянно отпускал шутки. Я не выдержала и рассмеялась в голос над очередным его высказыванием. Леон оторвался от компьютера и бросил взгляд на экран.
– А, Роберт Эванс… Парень недавно прикупил особняк неподалеку от меня, – с этими словами он снова уткнулся в отчет. – Нет, ну ты посмотри на снимок, здесь же явный цирроз, а они пишут – гепатоз. Мадам довела своего пса до ручки и теперь чего-то от нас хочет.
Я уставилась на Берри, открыв рот, силясь выстроить в голове логическую цепь: Роберт, особняк, гепатоз и пес какой-то мадам.
– Подойди, посмотри, гистология совершенно четкая.
Бросив тоскливый взгляд в сторону Роберта, я подошла полюбоваться на цирроз. Леон усадил меня на колени и курсором указал на пораженные участки печени.
– Ну, вот скажи, неужели я должен проверять каждый снимок? За что людям деньги плачу?
– Типичный цирроз, – мне хотелось поскорее вернуть его к разговору о Роберте, и я раздраженно уставилась на экран компьютера. – На лицо нарушение нормальной архитектоники органа. Вот здесь и здесь избыточное развитие соединительной ткани, перестройка ее структуры с формированием ложных долек.
– Богиня! – Берри восхищенно взглянул на меня, но тут же вернулся к монитору. – А вот почитай анамнез.
Ой, влипла я с этой ветеринарией. Придется пробежать глазами по странице, которую открыл этот эскулап. А за моей спиной на экране прекрасный Роберт Эванс своими байками довел ведущую шоу и зрителей до колик. Буквы с трудом складывались в слова на мониторе, и я коротко резюмировала:
– Здесь нужно лечить сначала мадам.
– Умница моя, ты вообще когда-нибудь слышала, чтобы собаку так кормили?