Я взойду к небесам
Шрифт:
Боковым зрением Дан увидел, как поползли первые сообщения о потерях – машины жертвовали собой, чтобы люди шли в пекло, вооружённые полным представлением о том, что их ждёт.
«Пора.»
Он вышел в сеть батальона и активировал связь со всеми машинами.
– Тысяча семьсот первый! Говорит Эльф. Мы начинаем. Пять тысяч секунд на то, чтобы все целестиалы, загородившие нам путь, превратились в пламя и дым. Смерть предателям!
– Смерть предателям! – первой отозвалась Гвин, и сотни голосов подхватили клич, что нёсся от машины к машине, как живой пульс наступающего батальона.
– Комбинированный залп, сорок восемь по низкому профилю, – доложила Руса. – Ракеты в воздухе.
Приотставшие
Тряхнуло, да так, что амортизаторы кресла едва управились, сберегая хрупкое содержимое. Ведомая собственным интеллектом, БМП почти свалилась с эстакады и бодро поползла вниз, ломая тонкие ограждения. В тактическом поле воцарилась сумятица: батальон разделился на ударные группы, две из которых впитал полуразрушенный город. Третья, замедляя ход, продолжила движение вдоль магистрали, и её танки открыли огонь по невидимым пока что целям.
Преодолев внезапную тошноту, Дан вернулся к плану сражения. Предатели действовали малыми тактическими единицами, прикрепляя к пилотируемым машинам отдельные стаи боевых роботов. Стаи пытались вклиниться в оборону и просачивались, где только могли – «пауки» и «ведьмы» уже схлестнулись с этим противником, шныряя по неведомым закоулкам и забираясь внутрь уцелевших зданий.
«Скоро настанет черёд живых.»
Дан позволил себе на несколько секунд «выглянуть» из БМП и тактического поля, чтобы посмотреть на Врата Славы глазами обычных камер. Казалось неправильным, что он ведёт бой за место, внешний вид которого остаётся сугубо условным – а ведь там, до недавнего времени, жили десятки тысяч людей! Системы технического зрения и боевые алгоритмы разбирали ландшафт на символы и схемы, за которыми скрывался облик обитаемого до недавних пор города – и эта стена превращала бой в разновидность виртуальной игры.
С той лишь разницей, что проигравшие умирали по-настоящему.
Врата Славы строились давно, в те нелёгкие времена, когда и дышать без маски, и даже гулять под открытым небом в этих местах было небезопасно. Здания возводили в расчёте на изоляцию от окружающей среды, на века – о ментальной экологии городского ландшафта не шло и речи. Однотипные корпуса – серые, коричневые, охряные – возносили свои сглаженные формы этажей на тридцать, соединяясь герметичными переходами. Иногда они расступались, давая место могучим пирамидальным сооружениям: культурным и общественным центрам, больше похожим на гробницы-крепости безвестных царей. Улицы казались утопленными в бетон желобами, а тротуары если и попадались, то в виде крытых галерей с круглыми застеклёнными окнами.
«Союз тут наследить почти не успел. Старый рабочий городок, у которого отобрали будущее.»
Всё, что было во Вратах Славы нового – это здоровенные парки-оранжереи, втиснутые кое-где на окраинах, да оранжерейные же сады, прилепленные к старым зданиям наподобие зелёных террас.
Теперь на город обрушилась тяжкая длань войны. Центральные районы, которыми пробиралась первая ударная группа, эта длань задела лишь краем. Свисали, вывалив бахрому коммуникаций, перебитые высотные переходы. Чернели проломы в стенах. Одна из жилых башен оказалась буквально вспорота сверху донизу – внутри виднелись межэтажные перекрытия, а вдоль дороги громоздились груды обломков, тщательно убранных с проезда.
Ближе к окраинам – Дан видел это на схеме – разрушения становились масштабными. Здесь не применялось ядерное оружие, хватило артиллерийских обстрелов и пары залпов «гвоздей» с орбиты – крошился бетон,
Замигали значки танков второй ударной группы. Дан перевёл на них фокус внимания, раскрывая оповещение – «беспокоящий обстрел, урон незначителен». Враг начал нащупывать порядки батальона и перестраивать собственные схемы огня, чтобы среагировать на угрозу. Пока что его действия не создавали серьёзных проблем, но ситуация могла измениться в любую минуту.
В пучке основных каналов связи ещё не творилось ничего экстраординарного. Технические линии, нервы Русы, перекачивали данные между машинами – трафик был далёк от пределов насыщения, так что джинн сигнализировал о своей полной осведомлённости. Командиры рот молчали: каждый из них плыл в пузыре собственной сгенерированной реальности, отвечая за выделенный ему объём тактического пространства.
Поступил вызов от Белки. Та предпочитала обычную голосовую связь – по крайней мере, когда позволяли обстоятельства. Шуберт порой подшучивал над «нашей ретро-девочкой», но беззлобно – владение нейроинтерфейсами не всем давалось одинаково хорошо. Шестнадцатилетняя лейтенант старалась, как могла и ремеслом владела на должном уровне – насколько позволяли ей возраст и отсутствие реального опыта
– Эльф, я Белка. Передовой эшелон пока продвигается, но такими темпами мы увязнем. Ещё секунд триста, и бой перейдёт в стадию насыщения. Глупая Руса меня не слушает, а Шуберт согласен.
Голосок звучал спокойно, но где-то на самом дне крылось немалое напряжение – прямо сейчас Белка вела свои машины сквозь дым и пламя.
– Основания?
– Они переигрывают. Не упираются по-настоящему, хотя могут. Чую, хотят уплотнить порядки и вывести эшелон под огонь в негодной конфигурации. Предлагаю ужать секторы атаки и сменить схему продвижения на три-пять.
– Перестраховка. Сильно замедлимся.
Он уже переключился на схему передовых порядков, пытаясь вычленить хоть что-то, способное подтвердить или опровергнуть «чутьё» лейтенанта. В области потенциальных решений уже висели предложение от обоих операторов и встречная рекомендация Русы не снижать темпов – главным императивом оставалась скорость прорыва.
– Запрос: кривая выбытия.
Руса откликнулась на команду наложением потерь первого эшелона поверх графика боя. В будущее уходили зубцы потенциальных потерь, помеченные показателями достоверности прогноза. Показатели никуда не годились: график распараллеливался в пространстве вероятностей, и к концу боя, в худшем случае, число машин могло опуститься ниже ноля, что означало фактический провал операции.
«У Эльфа было три яблока. Он отдал два яблока Белке и ещё три – Русе. Сколько осталось у Эльфа? А это смотря где: в Альянсе у него в активе пять яблок и проценты, в Союзе – яма с отрицательной энергией и премия имени Герасимова за прорыв в фундаментальной физике, в ДНД 7 – статус просветлённого, а в административных районах ЕП 8 – тюремный срок за незаконную раздачу яблок без лицензии и сертификата.»
– Руса, приказ на коррекцию. Первому эшелону сократить секторы фланговых групп в соответствии с запросом. Схему продвижения оставить без изменений. Второму эшелону ускориться на два такта. Европос!
7
ДНД – Движение независимых демократий.
8
ЕП – Единое правительство.