Я жду тебя
Шрифт:
«А она красивая», — думала Пьяри, внимательно рассматривая соперницу.
«Эта кого хочешь опутает, красотой ее бог не обидел», — думала Каджри, присматриваясь к Пьяри.
В глазах обеих сверкала ненависть. Но если глаза Каджри сулили только грозу, то глаза Пьяри уже метали громы и молнии. Их горящие взоры скрестились, и, глядя друг на друга, обе думали об одном и том же — о Сукхраме.
— Что я о тебе слышала, то и увидела, — ядовито заметила Каджри.
— Говори, зачем пришла! — бледнея от гнева, потребовала
— Пришла посмотреть, что натворила!
— О чем ты толкуешь?
— Не притворяйся, будто ничего не знаешь! Так я тебе и поверила! Не ты ли заставила Банке избить Дхупо? А Сукхрам заступился. Значит, ты решила ему отомстить?
— Я? Отомстить? Заклинаю тебя, расскажи, в чем дело? — дрожащим голосом произнесла Пьяри.
— Банке и еще с десяток его людей напали на Сукхрама. Он дрался, как лев, но что может сделать один против десяти? Они его тяжело ранили. Он до сих пор еще не пришел в себя. Теперь я не знаю, что делать, куда пойти? — Каджри не выдержала и расплакалась. Пьяри до крови прикусила нижнюю губу. Она и сама с трудом сдерживала слезы.
— Ты правду говоришь? — спросила она.
— Все как было.
— А вы остановили кровь?
— Да, я позвала Чандана, — все еще всхлипывая, произнесла Каджри.
— Много крови? — испуганно спросила Пьяри.
— Да.
Пьяри застыла, не сводя взгляда с Каджри.
— Сначала я очень перепугалась, — продолжала Каджри, но Пьяри, казалось, не слушала ее. — Думала, все кончено, он умер. Но жизнь вернулась к нему. Всевышний услышал наши молитвы.
Каджри плакала, вздрагивая всем телом. Отчаяние охватило ее. Она искала, с кем поделиться горем, и наконец нашла.
— Зачем ты это сделала, Пьяри! — сквозь рыдания спросила она. — Ведь он же тебе муж! Убила бы лучше меня, если решила сорвать на ком-нибудь свой гнев. Он такой хороший и добрый. А ты его не пожалела!
Пьяри стала биться головой о притолоку двери. Каджри недоуменно смотрела на нее, даже перестала плакать. С глухим стуком голова Пьяри ударялась о притолоку, все сильнее и сильнее.
Каджри схватила Пьяри и оттащила ее от двери, но та стала вырываться.
— Дай мне умереть! — Пьяри рвалась к двери. — Я жестокая, я бессердечная. Он тоже так думает? Зачем мне тогда жить? Я хочу умереть. Может быть, хоть моя смерть принесет ему облегчение. Каджри, отпусти меня! — На глазах Пьяри блестели слезы, она печально и беспомощно смотрела на Каджри. — Пусти, дай мне умереть, я такая грешница!
Но Каджри крепко держала ее.
— Давай лучше сядем, — сказала она.
Пьяри покорно села, Каджри опустилась рядом с ней. Обе сидели, уронив головы на руки.
— А он, — наконец нарушила молчание Пьяри, — он ничего не просил сказать мне?
— Ничего.
— Что я могу сделать? — спросила Пьяри, как бы разговаривая сама с собой. Усталым невидящим взором смотрела она куда-то вдаль, и вдруг в ее глазах
Каджри не поняла.
— Мне уйти! — возмутилась она. — Так ты не хочешь ничего для него сделать, полицейская подстилка! — Каджри решила, что у Пьяри нет души, иначе женщина не смогла бы остаться равнодушной, услышав о том, что произошло с ее мужем. И это — любовь?!
Неожиданно для себя Пьяри со всего маху влепила Каджри пощечину. Она сама не поняла, как это произошло. Виноваты были последние слова Каджри. Какое она имеет право так говорить с ней? Откуда набралась только смелости?
В ответ Каджри вцепилась ей в лицо ногтями. У каждой были причины ненавидеть друг друга. Пьяри всю било от ярости при одной мысли о том, что перед ней стоит женщина, отбившая у нее мужа, погубившая все ее надежды. А Каджри видела в Пьяри подлую и низкую тварь без стыда и совести, падшую так низко, что в ней умерли все человеческие чувства.
Каджри была сильней Пьяри, только что перенесшей лихорадку. Она повалила ее и прижала к земле. Но ненависть придала Пьяри силы, она изловчилась и схватила Каджри за волосы. Привлеченный шумом, из дому вышел Рустамхан.
Он сначала не мог понять, что происходит, но при виде распростертой на земле Пьяри пришел в бешенство.
— Эй, схватить эту дрянь! — заорал он.
Каджри вздрогнула. Пьяри почувствовала прилив сил, рывком вскочила с земли, но тут же схватила Каджри за руку и заслонила ее собой.
— Не подходи! — закричала она Рустамхану.
Он отпрянул от неожиданности. Каджри испугалась еще больше.
— Не смей ее трогать! — угрожающе проговорила Пьяри.
— Но что тут у вас происходит? — Рустамхан все еще не знал, как поступить.
— А тебе какое дело? — с трудом переводя дух, выкрикнула Пьяри.
Во дворе стали собираться любопытные.
— Дура! — разъярился Рустамхан. — Она же била тебя!
— Это моя забота! А ты не лезь в бабьи дела!
Присутствующие так и застыли от изумления.
— Ты что-то не вспоминала о бабьих делах, когда велела наказать Дхупо.
— И опять это мое дело. Дхупо чамарка, а эта из моего племени. У нас с ней свои дела, свои счеты.
Рустамхан не знал, что и возразить. Логика жителей деревни была непонятна горожанам.
— Она правильно говорит, — зашумела толпа.
Каджри ничего не понимала.
Рустамхан махнул рукой и ушел в дом. Люди не расходились.
— Эй, хватит глазеть! — крикнула им Каджри. — Больше ничего не будет!
И обе женщины рассмеялись. Люди недоуменно переглядывались. Странные происходят вещи!
Отведя Каджри в угол, подальше от чужих глаз, Пьяри сказала:
— Иди к Сукхраму. Я сама рассчитаюсь с Банке.
— Как?
— Как смогу.
— Я что-то сомневаюсь.