Я жулика люблю
Шрифт:
Наконец трубку сняли, и тихий безликий голос произнес:
— Слушаю?
— Это Мордвинов Алексей Петрович, — залопотал бывший главный редактор. — Мне надо срочно переговорить с… э-э… ну, в общем, с Be…
— Одну минуточку, — быстро перебил голос, — я сейчас узнаю.
— Будьте так добры, — моляще пробормотал Мордвинов и отер пот с чела. — Скажите, что это очень важно!
Ему вновь пришлось подождать. Голос Калиновского, неожиданно зазвучавший, казалось, в самом ухе Мордвинова,
Карину тоже слегка подбросило на сиденье.
— Что вам нужно? Я же вас просил воздерживаться от непосредственных контактов со мною.
— Знаю, знаю, но, Be…
— Вы говорите с Василием Федоровичем! — с нажимом быстро проговорил Калиновский.
Карина перевела дыхание, продолжая монотонно бубнить что-то нежное в свой «телефон». Шпионские страсти, честное слово!
Мордвинов на секунду опешил, но тут же сообразил:
— А?! Да, конечно… Василий Федорович… Дело уж больно неотложное!
— Какое дело? — брюзгливо осведомился Калиновский. — Я теперь, батенька, никаких дел не веду, кхе-кхе, временно. Как и вы, наверное?
— Be… Василий Федорович, я письмо получил. Они все знают… и требуют, чтобы я им деньги отдал! А у меня же нет ничего, совершенно! И Корякин в Америке!
— Кто это «они»? — Голос Калиновского налился металлом и загремел, как лист жести на ветру. — И о чем эти таинственные «они» узнали?
— О «Северном сиянии», — шепнул Мордвинов и затравленно огляделся. — Кто, не знаю, но они предупредили, что следят за мной! Велели новые шторы повесить…
Карина хихикнула. Молодец, Юля, как папульку запугала! Ну-ка, что ответит наш «Василий Федорович»?
Калиновский явно не понял юмора:
— Голубчик, вы, по-моему, слегка не в себе. Какие еще шторы?!
Захлебываясь и путаясь в словах, Алексей Петрович пересказал Калиновскому содержание страшного письма и тоскливо добавил:
— Сегодня еще два угрожающих послания получил. Одно домой принесли, а другое в редакцию. Ве-асилий Федорович, что мне делать? Они ведь не поверят, что у меня никаких денег нету!
Калиновский отреагировал быстро и однозначно:
— Прежде всего, больше мне сюда не звоните! Я вам ничем помочь не могу. Думаю, вы сами это понимаете?
Мордвинов почувствовал себя беспомощной, отбившейся от стада овечкой, которую со всех сторон обложили свирепые матерые волки. Он буквально услышал голодное пощелкивание их острых клыков.
— Но как же?! — в отчаянии завопил Алексей Петрович в полный голос, начисто позабыв о конспирации. — Нет уж! Вы должны, вы обязаны мне помочь… Василий Федорович!
Карина поморщилась и чуть отодвинула трубку от уха. Эдак и оглохнуть можно, жулик Мордвинов орет, как недорезанная свинья!
Калиновский
— Прекратите истерику, трус несчастный! Ладно, черт вас побери. Когда вы должны вывесить эти тряпки, то бишь шторы?
— Уже через три дня, — простонал Мордвинов.
— Я вам позвоню. Сегодня вечером. Сидите дома. И перестаньте паниковать! Лучше подумайте, кто мог обо всем пронюхать? И не виноват ли в этом ваш длинный язык?
— Да я никому, — заикнулся было Мордвинов, но Калиновский перебил его, с яростью вскричав:
— Да вся ваша гребаная редакция была в курсе! Они могли кому угодно… А уж ваша дочь! — Тут Калиновский слегка смутился и закашлялся.
Мордвинов немедленно прицепился к его последним словам и закричал:
— Попрошу мою дочь не трогать! Если бы вы тогда, Вениамин… Федорович, не совершили этого мерзкого… мерзкого!..
Карина сдавленно задышала, но не выдержала и расхохоталась, стараясь, чтобы на нее не обратили внимания. Ну и жуки, хороши, ничего не скажешь!
— Ладно, ладно, Алексей Петрович, успокойтесь, — заговорил Калиновский с деланным добродушием. — Давайте все это, кхе-кхе, забудем. Я, пожалуй, звонить вам не стану…
— Т-то есть?
— …А пришлю к вам своего парнишку.
— Для охраны? — тупо спросил Мордвинов. Голова у него болела все сильнее и соображала все хуже.
— Ну, для охраны он вряд ли пригодится. Он вам кое-что от меня передаст. Ничего, Алексей Петрович, выкрутимся как-нибудь.
— Вам-то они писем не посылают, — буркнул Мордвинов, немного успокаиваясь. — А выкручиваться мне одному придется.
— Ничего, ничего, сила солому ломит, — и после еще нескольких ничего не значащих слов Калиновский дал отбой.
Мордвинов кое-как повесил трубку и, выбравшись из будки, неверными шагами направился к машине, где его половина изводилась от нетерпеливого беспокойства.
Карина быстренько закончила «разговор», сунула трубку в карман, изобразила бурную радость по поводу вдруг заработавшего мотора и осторожно поехала за машиной Мордвиновых, напевая себе под нос ведущую мелодию из сериала про Джеймса Бонда.
— Похоже, здесь, — Юля прильнула к окну автомобиля. — Гляди, вон водонапорная башня.
Гений кивнул и потянулся, выгнув спину. Он уже четыре дня провел за рулем и устал как собака. Энергии у девчонки хватило бы на целую роту поисковиков.
— Пашка, вылезай, теперь надо тот домик отыскать, — Юля легонько подтолкнула его в бок.
Пашка выбрался из машины и, скривившись, потер коленки:
— Укатали сивку крутые горки!
— Пошли, пошли, сивка.