Я жулика люблю
Шрифт:
К застывшему наподобие старомодного манекена гражданину приблизилась странная парочка.
У одного волосы, выкрашенные в ядовито-зеленый цвет, красиво стояли дыбом, а с голого живота подмигивал изукрашенный блестками пупок. У другого на бритом оранжевом черепе весело плясали черные сердечки, а с пояса, шевеля усиками, свисала коллекция разноцветных китайских презервативов.
Это были Жорик и Валет, известные в заведении фрики — свободные личности, любители отрываться по полной программе.
Увидев такое, пятидесятилетний семьянин покачнулся и сделал рукой слабый отстраняющий
— Изыди, — прошептал незваный гость.
Парочка с недоумением переглянулась, и существо с зелеными волосами спросило нормальным мужским баритоном:
— Дяденька, тебе чего здесь надо? Ты, похоже, в привокзальный ресторан шел, да заблудился по дороге.
— Здесь только для своих, — проговорил таким же обычным мужским голосом бритый, позвякивая металлическими браслетами на руках. — Или тебе мальчик понадобился? Решил на старости лет окунуться в пучину разврата? Можем и окунуть!
Почтенный семьянин был откровенно поражен тем, что эти порождения дурного сна разговаривают, как все нормальные люди.
— А… Э-э… Я, это, — растерянно забормотал он, озираясь по сторонам, — мне тут кое-что передать нужно…
— Что и кому? — спросил бритый. — Да ты очнись, примат! Мы ж тебя не укусим.
— Вот… — «Примат» протянул руку и показал зажатый в потной ладони номерок. — Это для одного… чтобы он из гардероба вещи забрал.
— Ну, так передавай, — пожал плечами зеленовласый. — Имя хоть знаешь или кликуху? Я его тебе подзову.
— Нет, мне его надо на столик положить и сразу уходить, — путано объяснил отец семейства, в полном ошалении блуждая глазами по сторонам.
— Вот это правильно! — Парочка дружно заржала. — Лучше тебе сваливать отсюда по-быстрому, а то мамочка заругает!
Гражданин вымученно улыбнулся:
— Ребятушки, а где тут седьмой столик?
— Вон там, у эстрады, — показал бритый. — Иди, дяденька, не бойся!
Под ироническими взглядами хихикающих завсегдатаев гражданин семейного вида подошел к седьмому столику и положил на него номерок. Потом он снова с откровенным ужасом огляделся по сторонам, перекрестился-таки и бросился к выходу. Вслед ему полетели надутые, как воздушные шарики, презервативы и ленты серпантина.
Сопровождаемый издевательскими воплями и улюлюканьем, он добрался до двери и тут напоследок подвергся нападению: странное существо с подведенными до самых бровей глазами нежно обхватило его мускулистыми ручками. Как гражданин ни отбивался, половой агрессор запечатлел-таки на его щеке страстный поцелуй. Только после этого он выпустил свою жертву и согнулся пополам от хохота.
Отец семейства плюнул и, пытаясь стереть со щеки жирную черную помаду, убежал сломя голову.
Все были поглощены этой забавной сценкой, кроме двух тихих молодых людей в рейверских маечках. Они все время косились в сторону седьмого столика. Когда за него уселись вернувшиеся из туалета розовые подружки, один из парней встал и развинченной походочкой направился к выходу.
— Ну, все, — прошептала я на ухо Карине, пряча в сумочку оставленный Мордвиновым номерок. —
— Жаль, — вздохнула она, обнимая меня за шею. — Тут довольно забавно. Конечно, если понарошку.
— Еще не хватало, чтобы по-настоящему, — фыркнула я.
— И закуски у них классные, — прощебетала Карина, перебирая звенья серебряной цепочки у меня на груди.
— Как ты думаешь, он нам бомбу не подсунул? — продышала я ей в левое ухо. — Или «куклу»?
— Зайдем еще раз в туалет и посмотрим, — отозвалась она.
— Тогда пошли.
— Доестъ-то дай! Вкусно же.
— У-у, обжора, — прошипела я, посылая Карине сердитый взгляд и душевную улыбку. — Да убери руку, мне же щекотно!
Карина наконец перестала гладить меня по спине, что проделывала с присущей ей добросовестностью, и принялась за закуски.
Сдерживая нетерпение, мы доели восхитительные яства, подозвали полуголого официанта и расплатились. Цены были явно завышены, как репутация некоторых наших политических деятелей.
Идея этого фарса принадлежала, разумеется, дочери жулика.
Когда мы обсуждали, куда заманить Мордвинова для передачи «дипломата» с баксами, мое ленивое воображение могло предложить лишь камеры хранения Киевского вокзала. «Просто и изящно», как у Назима Хикмета, а главное, совсем рядом с моим домом. Мордвинов ставит «дипломат» в ячейку, набирает названный ему в письме номер и удаляется. Потом кто-то из нас забирает деньги и несет ко мне домой. Быстро и удобно.
У Юли нашлось сразу несколько возражений. Во-первых, за мной наверняка будут следить. Как я узнаю, не следят ли за мной те же Судак и Точило? Во-вторых, надо окончательно задурить папику мозги, а для этого лучше выбрать самое необычное место. Ну и в-третьих, разве мне самой не хочется немного позабавиться?
Против последнего аргумента я не устояла и срочно вызвала по телефону скорую костюмерную помощь, то бишь Карину.
Сгоняв в театр-студию, где Карина подрабатывала гримером и костюмером, мы выбрали наряды, обсудили все детали, вернулись ко мне и написали Алексею Петровичу письмо. Поскольку ни Юле, ни мне нельзя было мелькать возле мордвиновского дома, Карина съездила на «Щелковскую» и опустила наше послание в почтовый ящик. Согласно инструкции, Алексей Петрович должен был назавтра, в двенадцать ночи, прийти в знаменитый ночной клуб «Ромашка», где отрывались фрики, геи, лесбиянки и прочие. Юля позвонила туда и заказала столик на следующую ночь.
Назавтра мы снова собрались у меня и принялись за дело.
— Там небось за один вход надо бешеные баксы платить, — ворчала я, пока Карина укладывала мои волосы в хитрую прическу. — А еще выпивка, закуски…
Юля ухмыльнулась и протянула мне несколько зеленых купюр:
— Держи.
— Откуда у тебя столько? — изумилась я.
— Со счета покойной «Мумии», — рассмеялась Юля и пояснила: — Папик велел главбуху часть денег со счета снять. Они на столе у него валялись, рядом с нашим первым письмом. Я и стянула, когда вещи забирала. Им не до того было. Бери, они ведь тоже ворованные. Нам еще и не на такие «примочки» хватит!