Я знал его
Шрифт:
Она решила пропустить это, решив, что чем меньше будет сказано о самообладании Третьего Дитя, тем лучше.
– Значит, эмоциональные состояния могли влиять на Евангелион, - сказала она.
– Ангелы когда-нибудь демонстрировали что-то подобное?
– Вы имеете в виду, достигали ли они когда-нибудь состояния, похожее на... берсерка?
– Синдзи отвёл взгляд.
– Ангелы, если к ним придётся применить человеческие свойства, были очень спокойными. Они выполняли свои атаки, словно это был их долг, а мы - лишь препятствия. Единственным отличающимся... был тот, что захватил Еву
– Тринадцатый, - сказала Мана.
– Это был единственный Ангел, в котором вы заметили отличия? Единственный, который необычно атаковал вас?
– Ни один Ангел не атаковал похоже, но цель у всех была одна. Пути, избранные ими, могли отличаться, но все они преследовали одно.
– И что же? Что было их целью?
– Конец человечества, - просто сказал Синдзи.
"Мда, это... расплывчато". Мана отвела взгляд. Она полагала, что это было достаточно близко к правде. Ангелы в город приходили не на пикник.
– Вы знаете, почему так много Ангелов нападали на Токио-3?
– спросила она. Она внимательно наблюдала за ним, оценивая его реакцию и ответ.
Синдзи оставался спокойным, он не приоткрыл рот от удивления или показал что-либо близкое к шоку. Он не выглядел и ни капли расстроенным.
– Нет, - сказал он.
Мана почесала нос, скрыв этим утомленный вздох. Очередной тупик. Может быть, он действительно не знал. Может быть, настало время признать, что о некоторых аспектах войны она никогда не узнает правды. Никто никогда не узнает правды. Она напомнила себе, что была последней в длинной очереди. Десятки врачей, более компетентных и умных, чем она, были на этом самом месте до неё, и все они потерпели неудачу. Этот маленький танец продолжался, не касаясь истины, и будет долго продолжаться и после её ухода.
Синдзи держал свои знания при себе, и для чего? Он был настолько эгоистичен? Самодоволен? Было ли сокрытие правды его способом навредить военным, которые заперли его, точно дикое животное?
"Всё же, - подумала Мана, - готова поспорить, что я подобралась ближе остальных".
Необъяснимо она вновь почувствовала себя ребёнком. Встретиться с ним, говорить с ним, узнать о нём больше... её миссия не сильно изменилась. С каплей сожаления она поняла, что и сама не сильно изменилась. Всё та же покорность приказам, не поменявшийся настрой на победу. Просто улучшенная версия. Но сейчас она себя не судила.
Синдзи, из того, что она знала и читала, тоже не казался особо другим. Так почему? Чего он пытался добиться молчанием?
Она посмотрела на него. Всё та же высокая, худая фигура, те же тёмные глаза... всё такое же. Так почему он выглядел настолько... уставшим по сравнению с предыдущим интервью? Это было похоже на утомление человека, который только что облегчил душу, но присутствующего после этого облегчения не было. Он был похож на живого мертвеца.
Это пугало её. Во всех отчётах, которые она читала, врачи замечали эту перемену в отношении, это спокойствие и смирение тогда, когда он переставал выдавать полезную информацию. Как будто затягивал протекающий
– Какой Ангел был для лично вас самым тяжелым?
– спросила она внезапно.
– Все они были трудными. Я не трачу время на расстановку их по рангам как спортивных звёзд, - в его голосе не было уклончивости. Только усталая правда.
– Думаю, - продолжила Мана, - некоторые были труднее остальных. И по мере ваших тренировок, Евангелион должен был управляться легче, верно?
– Практика не сделала меня идеальным. Она лишь сделала меня менее плохим. Много раз битвы выигрывались на чистой удаче, - Синдзи увидел, как она набирает в грудь воздух для следующего вопроса и заговорил первым: - Ни один Ангел лёгким не был. Давайте оставим это так.
– Эмм... оставим это "так"?
– она улыбнулась.
– Если вы забыли, я должна спрашивать вас о всех аспектах войны. "Оставить это так" - это не выбор.
– Полагаю, нет, - он медленно оглядел комнату, его глаза остановились на маленьких часах, висевших на дальней стене у книжного шкафа. Он минуту наблюдал за движением стрелок, будто ожидая чего-то. Он вздохнул.
– Синдзи-сан?..
За стулом Синдзи было огромное окно. Она заставляло спальню выглядеть больше, чем она была на самом деле, и со всеми забитыми шкафами у стен оно казалась лишним. Почти как оптическая иллюзия.
Вот почему Мана была так удивлена, когда тяжёлый предмет разбил его и приземлился около её ног.
– Какого...
– произнес её рот, прежде чем мозг мог осознать слова.
Банка размером с такую же от газировки лежала на полу в кругу разбитого стекла. Она услышала шум снаружи, свист, крики. Хаос. Паника. Рейд.
"На нас напали!.."
Мана повернулась к Синдзи. Он был всё там же, спокойно сидел в кресле, наблюдал за атакой с холодным любопытством. Он выглядел так, будто подобные вещи происходили всё время.
– Синдзи-сан!
Потом вершина банки лопнула, словно перезревший апельсин, с упорным облегчением выплёвывая в комнату беловатый дым.
Интерес Синдзи оставался неизменным.
Мана открыла рот, чтобы закричать на него, заставить действовать как рациональный человек, но перед криком её легкие наполнил газ.
Он наполнил её рот подобно жидкости. Он тяжело лёг на язык, и она могла ощутить вкус металлической стружки. Она попыталась закашляться, выплюнуть его, но только услышала звук. Она больше не могла чувствовать функции своего тела. Теперь они превратились в звуки. Её ноги на полу - лишь звук. Её руки, вытягивающиеся, чтобы уцепиться за мебель - глухие удары. Её спотыкающиеся ноги - шум ткани.
– Синдзи-сан!
– закричал кто-то.
Это могла быть она. Она была не уверена. Это не звучало, как она, но так могло быть из-за глотки, сжимаемой в тисках. Она вновь закашлялась. Её глаза заметались по сторонам в панике, но всё начало плыть. Её глаза горели. Её голову словно зажали в горящих клешнях, сдавливая щёки, рот и глаза. Её лицо угрожало провалиться внутрь черепа.
– Синдзи... сан...
С колоссальным усилием она смогла повернуться и найти его. Он сидел в кресле, ссутулившись, будто был готов уснуть.