Я знаю, что вы сделали прошлым летом
Шрифт:
— Знаешь, мне нужно тебе кое-что сказать, — продолжал Бад. — Это очень важно. Просто выйди со мной, ладно? — Он замолчал. — Я сегодня обедал с твоим приятелем. Реем Бронсоном.
— Вот как? — Она была удивлена.
— Да, и у нас с ним был разговор.
— Обо мне?
— И о тебе в том числе. Так, может, все-таки проводишь меня до машины?
— Ну, ладно, — сказала Джулия.
Он придержал дверь, пропуская ее, и она вышла на крыльцо. Они сошли по ступенькам. Ночной воздух был прохладен и свеж, а огромный купол неба над головой
— Какая чудная ночь, — сказал он и взял ее за руку.
Джулия почувствовала, что от этого прикосновения у нее по спине побежали мурашки.
Что со мной происходит, изумленно спрашивала она себя. Бад и раньше брал меня за руку. Это еще ничего не означает. Я никогда не возражала. Так почему же мне сейчас не по себе?
Она подумала о том, что, наверное, ей просто передалась тревога матери.
Но ей не хотелось обижать его и отдергивать руку, так что они медленно шли через двор к его машине.
— Присядь на минутку, — предложил Бад. — Давай просто посидим и поговорим.
— Мы можем и здесь поговорить.
— Нет, мне не хотелось бы начинать этот разговор на ходу, — настаивал Бад. — Сядь в машину, ладно? Ну всего на минуту.
— Бад… — не выдержала Джулия, — что бы там ты ни хотел мне сказать, я не хочу этого слышать. Ты был прав насчет Рея. И что бы он ни сказал тебе сегодня, это правда. Было время, когда мы были очень близки с ним — и мы до сих пор любим друг друга. Я надеялась, что это пройдет, но ошибалась. Знаешь, нам не надо больше встречаться.
— Странно, — задумчиво проговорил Бад, не обращая внимания на ее заявления. — Ты ни разу не назвала меня Колли.
— Колли? — В темноте она не видела его лица, но почувствовала, как его рука сжимает ее ладонь. — Так ты же сам не хотел. С первой же нашей встречи ты сказал, что все в семье называли тебя Бадом.
— Да, а первым начал мой младший брат. — Он говорил очень тихо. — Дэви был забавным ребенком. Он не мог выговорить «Коллингсворт». И стал называть меня «Бабба»… ну то есть, «брат». Тогда он был совсем маленьким. А когда подрос, то я стал Бадом.
— Очень… очень забавно, — натянуто сказала Джулия.
Зачем он рассказывает мне все это, недоуменно спрашивала она себя. И вообще, он ведет себя так странно. Может быть, он заболел. А может вообще, принимал наркотики или напился какой-нибудь дряни и до сих пор пребывает под кайфом?
— Знаешь, я лучше пойду, — сказала она. — Маме сегодня нездоровится. Честное слово.
— И моей маме тоже нездоровится, — сказал Бад. — И ей сейчас гораздо хуже, чем твоей. Я собирался свести счеты со всей вашей четверкой, но все вышло не так, как я спланировал. Но из всех них ты важнее всего. Ведь это ты решила пошутить и послала цветы.
— Цветы? — прошептала Джулия. — Ты хочешь сказать… нет! Ты не…
Он выпустил ее руку. Какое-то мгновение Джулия стояла как вкопанная, будучи не в силах тронуться с места, собираясь
— Розы, — сказал Бад. — Желтые розы — огромная охапка роскошных роз! Отец рассказал мне про них, они были похожи на солнечный свет! Если ты хотела подарить ему солнечный свет, то почему же не вернулась, а бросила его умирать? Почему не осталась сидеть на дороге рядом с ним, не держала его за руку, чтобы вместе с ним дождаться помощи? Или ты решила, что можешь просто откупиться розами? Но что значат розы для маленького мальчика, умирающего в темноте?
Пальцы, сомкнувшиеся на горле, начали сжиматься. Во всем мире не осталось ничего, кроме этих рук — рук и боли, и гула в ушах, и миллиона ярких искр вдруг замелькавших перед ее глазами.
Он хочет убить меня, с удивлением подумала Джулия. Он хочет меня убить!
Но ведь это невозможно, он не может этого сделать.
Я не хочу умирать, в отчаянии подумала Джулия. Я еще не готова умереть. Ведь я еще и не жила. У меня впереди еще целая жизнь — колледж, и работа, и муж, и семья, и собственный дом — там моя жизнь!
А как же мама, подумала она… что же будет с мамой? Сначала папа, теперь я. Она просто не переживет этого.
И Рей — ведь я его больше никогда не увижу.
Было время, когда она заглянула в его зеленые с лукавым прищуром глаза и сказала: «Я тебя люблю». Это было так давно.
А ведь он так никогда и не узнает, в отчаянии подумала она. Никогда не узнает, что я его все еще очень люблю!
И затем все мысли исчезли. Тяжелая тьма сгустилась вокруг нее. И она поняла, что это такое, оказаться совсем одной во мраке ночи.
— Джулия! Очнись, Джулия!
Приглушенные голоса долетали до нее откуда-то издалека и были почти неслышны из-за гулкого стука в висках. Они казались журчанием тоненького ручейка, сбегающего по камням.
— Джулия! Очнись, не умирай, Джулия!
Это сон, подумала она. Интересно, а после смерти люди продолжают видеть сны? Может, Дэвиду Греггу тоже что-то снится? И папе, наверное, тоже…
— Она приходит в себя, — сказал чей-то голос. Он показался знакомым. Нет, на сон это было не похоже. — Джулия?
Она открыла глаза. Звездное небо было таким низким, что, казалось, до звезд можно достать рукой. На крыльце горел свет, и в его тусклых желтых лучах она разглядела фигуру молодого человека, склонившегося над ней.
— Джулия, ты можешь говорить?
— Рей? — прошептала она, чувствуя нестерпимую боль в горле. — Бад… он хотел…
— Я знаю, — проговорил Рей. Он провел рукой по ее волосам, откидывая локоны с лица. — Не беспокойся. Он больше никогда не причинит никому зла. Я ударил его фонариком по голове. Сзади. Конечно, получилось не так эффектно, как у хороших парней, которых показывают по телевизору, но времени на раздумья не было.