Я зомбяша

Хилинская Любовь Александровна

Плохо, что моя толстая кожа не чувствует холода, так бы я определила, что выход близко. Зато нос защекотал аромат еды. Как же пахло мясом! Рот моментально наполнился слюной, а мозг чуть не отключился от экстаза. Остановившись посреди пустого коридора, я размышляла, идти дальше или повернуть назад. Если впереди пахнет едой, то там могут быть тролли. А одна я против всех не выстою.

— Слушай, мне тут слегка неудобно, — промычал Николас из-за спины. — И пахнет от тебя… Фу, Мария, ты моешься вообще?

— Негоже своей спасительнице говорить,

что от нее пахнет! — парировала я.

Ах, как жаль, что сквозь мой вой это остроумное замечание не было понято. Ну ничего, вот стану человеком, я еще покажу им, от кого тут воняет. И выскажу все нормальным языком. Унижают бедную девочку как могут! Ироды!

Ворча про себя, я топала вперед, надеясь, что где еда, там и выход. Ничего, прорвемся.

Но не тут-то было. На моем пути выросла необъятная туша.

— Красоточка моя! — умиленным голосом пробасил владелец туши. — Проснулась, солнышко мое? Проголодалась?

Я подняла глаза, прищурившись. Это он с кем тут сюсюкает?

Передо мной стоял самый настоящий тролль. Помните мультик про мишек Гамми? Там еще был противный герцог Икторн. Так вот, его тролли — милашки по сравнению с тем, что сейчас передо мной стояло.

Огромный, не меньше трех метров, с темно-зеленой кожей, покрытой каким-то наростами и буграми вроде гигантских бородавок, с ужасающей башкой, из которой вверху торчали два рога и два уха, он был страшен. Морда тролля напоминала ужасную хеллоуинскую маску — близко посаженные маленькие глазки, в которых был один сплошной зрачок черного цвета, нос картошкой, рваные, в шрамах, губы, кривые зубы, торчавшие даже при закрытом рте, жидкая бороденка — все это вызвало во мне отвращение и трепет от ужаса. Это что же, мой женишок? Однако! А он еще и улыбался.

— Моя малышечка! Уже и человечонка своего нашла! — все тем же сюсюкающим голосом продолжил тролль. — Ничего, сейчас я прикажу его бросить в темницу, а мы с тобой будем жениться до самого вечера. Ты у меня такая аппетитная крошка!

С этими словами волосатая лапища сначала нырнула мне за спину и весьма ощутимо потрепала по попе, а потом по ней же шлепнула, отчего я чуть не выронила подвывающего от страха Никки.

— Как я люблю молчаливых женщин! — восхищенно цокнул тролль. — И на все-то моя бочечка согласна! Мир и покой нас ожидают в браке, любовь и согласие!

Ага, как же! Я хмыкнула и засандалила этому гоблину промеж ног. А нечего лапы свои тянуть к тому, что не твое.

— Ай! — скривился тот, схватившись обеими руками за промежность.

У него там еще слова вырывались, но они, как говорится, сплошное пи — выговаривать такое не то что вслух, даже мысленно нельзя — уши покраснеют и отвалятся. А потому я, перехватив Никки удобнее, принялась прорываться к свободе, вопя во все горло низким утробным звуком и завывая устрашающе.

Наверное, было в моем облике что-то такое, троллей восхищающее — потому как вместо того, чтобы броситься врассыпную, часть из них, тусовавшаяся в большом зале, куда я влетела из-за

очередного поворота, просто повскакивала и уставилась на меня.

— Во дает девка! — присвистнул кто-то, глядя, как я гигантскими шагами несусь к дубовой двери.

— Да уж… Повезло Гомболю, как никому! — поддакнул другой.

— И не говорите! — грустно вздохнул третий. — Такую бабу урвал!

Что там соизволил выдать четвёртый — я не знаю. Слава мамонтам, они мне не мешали бежать и орать, а потому я вскоре оказалась на улице и ломанулась к дороге. Куда бежать — неизвестно, но ноги сами несли меня, как Элли со Страшилой, в радостное будущее.

Глава 18

— Сто-о-о-ой! — пробился сквозь свист ветра в ушах тоненький голосок со стороны моей попы.

Батюшки светы, я ж забыла про Николаса! Тащу его как куль с навозом, он, наверное, всю моську себе о мою тушку разбил. Хотя, учитывая, какая у меня теперь внушительная филейная часть, наверное, не разбил, а так, слегка помял. Ну или просто немножко встряхнулся.

Поставив страдальца на ноги, отряхнула его, внимательно осмотрела на предмет повреждений и задумчиво хмыкнула — целехонек, некромантишка, даже не запылился.

— Куда ты так несешься? — недовольно поджал губы спасеныш. — Думаешь, тебя жених преследовать будет? Ха!

Чего это ха? Я подбоченилась и осуждающе сдвинула брови. Не ха, а супер-женщина я. Красавица и что там еще в порыве страсти шепчут тролли своим дамам?

— А ты замухрышечник! — поджала я губы.

— Что?

Что? У меня что, голос прорезался?

— Нет, погоди, Мария! Ты говоришь? — Никки округлил глаза до безобразия. — Ну ка, скажи еще что-нибудь!

— Кхм-кхм…

Я растерялась. Я говорю? Нет, что, правда? Говорю вот прям своим голосом?

— Ну… ээээ…. — мыслей не было.

Вернее, билась там одна в голове как птичка в пустой огромной клетке — я говорю, я говорю, я говорю. И все. Других не было. Правда, голос мой был груб и похож по тембру на голос дяди Васи, сантехника из ЖЭКа, но тем не менее, он был! И я могла внятно рассказать о себе, показать и даже многое объяснить. И теперь не надо алфавит учить, хотя я уже втянулась, собственно!

— Что-то мне дурно, — пробасила я, плюхаясь на свой многострадальный зад и обмахиваясь ладошкой.

Этак и до обморока недолго, вон как мир качается перед глазами.

— Эй! — Никки завис надо мной с озабоченным выражением лица. — Я тебя до дома не донесу. Я ж не такой могучий! И вообще, а чего ты раньше не говорила? Мычала только, как корова!

О боже! Он еще и обзывается! Как-то так обидно стало за такую умную и красивую меня! Ведь я же девочка, а он! Ааааа!

— Сам ты корова! — хмуро ответила ему, поднимаясь. — Пошли, чучело, показывай дорогу.

Никки открыл было рот, чтоб возмутиться, потом захлопнул его, покосился на меня и повернулся в ту сторону, откуда мы прибежали. И пошагал. Я за ним.