Я зомбяша
Шрифт:
— Ой, не могу! — сообщил он. — Упырь спас некроманта от гибели! Ты сам-то себя слышишь, нет? Тьфу, навязали на мою голову! В общем, делай с ней что хочешь, можешь в качестве дрессированной собачки держать, но если цапнет тебя, жаловаться не приходи!
Сказав это, красавчик развернулся и покинул наше скромное общество, громко хлопнув дверью.
Я осталась стоять на месте, Никки обернулся ко мне.
— И что мне с тобой делать? — буркнул он, разглядывая меня.
Я пожала плечами.
— Может, ты домой пойдешь, а? — радостным голосом поинтересовался спасенный.
— Куда? —
— Ну, на кладбище к себе… — удивленно почесал голову парень. — У тебя там, как-никак, могила своя имеется, ты ж откуда-то вылезла.
— Нет! — я покачала головой.
Вернее, это мне было понятно, что я сказала слово «нет», для Никки это прозвучало опять как вой. Ну и жуткие ж звуки из меня выходят. Представляю, как я попаду такая красавишна на лекции или семинар, меня препод поднимет, спросит, вы готовы, Мия, а я такая — Уээээ! — утробным голосом. Вот смеху-то будет. Тьфу. Но на кладбище не вернусь. Ну его. Там упыри, а я не такая! И вообще, это мой сон, что хочу, то и делаю!
— Слушай, а может, ты мне помогать будешь? — задумался парень, оглядев меня с ног до головы. — Правда, воняешь ты конкретно, у меня уже прям глаза вышибает, зато не устаешь, и на кладбище, если что, с тобой безопасно ходить. А? Как тебе?
Так, понятно. Судя по всему, этот Никки — студент, как и я. Но, в отличие от меня, двоечник. Вот повезло, а! Ну чего б мне не оказаться красоткой во сне, а рядом… да вот хоть тот же дядя давешний с жезлом. И я такая на балу вся красавица, и он такой ко мне с приглашением на танец идет… А не вот это вот все.
— Тебе говорили, что ты странная упыриха? — оглядел меня парень, врываясь своими гадкими словами в сладкие грезы. — Нет, ты не подумай, для зомбяши ты очень даже ничего. Будь я мертвяком — даже заинтересовался бы, — решил он поддержать меня.
Вот же гад! Ну кто так девушке комплименты делает? Он бы еще о моих трупных пятнах упомянул!
— И ты вся такая…. Интересная, — продолжил заливаться соловьем Никки. — Пятнистая… Как олень.
Я глянула на него — издевается, что ли? Нет, стоит, блаженный, лыбится во все сорок восемь (шутка про количество зубов из студенческих будней автора)! Как олень, надо же! Сам он… олень!
Не найдя приличествующих ситуации звуков в своём лексиконе, я просто пожала плечами, что могло означать как «да», так и «нет», но блаженный оценил это по-своему.
— Я знал, что ты согласишься! — с жаром воскликнул он. — А что тебе там делать на этом кладбище-то? Скукота смертная! Идем в дом, я придумал, где тебя разместить! У нас на чердаке есть старый матрас, тебе там будет удобно!
И мы пошли. Мои теперешние габариты не позволяли легко втискиваться в узкие пространства, а лестница на чердак была именно такой. Фу, какой я жирный зомби! Или какая? В общем, надо худеть, а то после такого тесного коридорчика у меня может развиться клаустрофобия. Как потом я буду в реальном мире в лифте ездить?
С трудом протиснувшись на чердак, я обнаружила искомый матрас, а счастливый Никки уже скакал рядом с улыбкой на лице. Ну точно как сумасшедший. Кукушечка у него
— А есть ты хочешь? — спросил он, когда я кулем рухнула на предложенное место.
Я хотела, конечно. Нутро так противно сжималось от голода, но кто ж из худеющих ест на ночь? Тем более, вдруг он предложит мне мозги, а это вообще буэээ! Тем более, они жирненькие, а я теперь должна капитально уменьшиться в габаритах. Я буду первым в истории зомби-вегетарианцем.
С этой мыслью я твердо покачала головой «нет», улеглась поудобнее и отвернулась к стене носом, надеясь, что спасеныш сам поймет и уйдет.
Он посопел, потоптался, что-то пробурчал вроде «спокойной ночи» и наконец-то покинул помещение, оставив меня наедине с собой и мыслями. И первая была странной — а вдруг это не сон!
Глава 4
Едва Никки ушел, я перевернулась на спину и уставилась в потолок, на котором ярким прямоугольником от маленького окошка отражался свет луны.
Итак, что мы имеем?
Первое — я зомби. Упырь. Мертвяк.
Второе — кажется, это не сон.
Третье — я не могу говорить. Оно же следствие первого.
Четвертое — меня не убили сразу.
Пятое — что едят зомби? И вообще, как там с жизненными циклами у этих существ?
Как студентка меда, пусть и всего-то второго курса, я знала, что, если существа едят, значит, у них имеется обмен веществ, следовательно, они живы. Условно. Можно ли считать того, кто умер — живым? Абсурд какой-то! Сдох — значит, сдох, все. Лег. Лапки сложил на груди и лежи себе, не отсвечивай. А тут получается, что помер — это еще не конечная станция, еще и можешь упырем потом по кладбищу бродить и всяким заезжим некромантам мозги сжирать. Если повезет. И как же это гадко было!
Ну да ладно, коль уж я зомби, значит, так надо. Вот бы точно знать, сон это или нет. А если нет, то что?
Блин, и реального сна ни в одном глазу! И вообще, во сне не спят! А зомби вообще спят? Нет, все-таки странно, какой может быть метаболизм у мертвого тела?
На всякий случай перебрала в голове биохимию, вспомнила формулы, попыталась применить их относительно себя — и пролет! Ну как можно ходить, думать и издавать звуки, если ты помер? Тьфу!
Если бы не Никки, сидела б сейчас на кладбище, судьбинушку свою оплакивала, а тут вон в тепле полеживаю. Повезло, что дядька этот с жезлом не успел пульнуть в меня, а то б остались от Мии одни рожки, да сапожки.
А хорош, чертяка! Некромантище гадостный! Глазища — во, фигура великолепная, видно, что не сидит на попе ровно, в бумажки носом уткнувшись, а изрядно упражняется. И высочил ведь сразу на помощь этому своему малахольному родственнику. Будь я в своем обычном образе — точно б кинулась ему на грудь с воплем «Ваня, я ваша навеки!». Ну, шучу, конечно, никуда б я не кинулась, но общаться нам бы точно было сподручнее, человеческим-то языком. А так, что я ему могу сказать — ууу, ыыыы, ааа — и весь мой богатый словарный запас. Эллочка-Людоедка и то больше слов знала.