Я. Ты. Мы. Они
Шрифт:
Чернов взвешивает мои слова, не торопясь отвечать. Я в этот момент расстегиваю крутку. В квартире жарко.
— Разница в осознанности, — начинает Саша, при этом внимательно глядя на меня. — В выборе. Мы с тобой до этого жили по инерции, в зависимости от того, куда нас жизнь заведет. Жили и жили. Хорошо было, даже когда тяжело. А потом ушло то, что толкало нас. И оказалось, что мы ни разу не рядом. Сейчас же мы должны принять решение. Либо вместе, либо… тоже вместе, но видимо уже как-то иначе. Я хочу быть с тобой, не потому что звезды так сошлись, а потому что я действительно хочу быть с тобой, — Саша
Хочется застонать. Я даже голову к потолку закидываю, чтобы на Сашку не смотреть. Он говорит все правильно, такие нужные и верные слова. Вот только успокоения они мне не несут. Сейчас мы мыслим логически, и мне это не нравится. На эмоциях мне тоже плохо, когда кричим, когда ругаемся. Мы с ним зависли где-то между. Вот как сейчас, стоим у порога и топчемся ни туда, ни сюда. Я его простила? Кажется да, по крайней мере факт измены ушел куда-то на второй план. Потому что гораздо страшнее оказалось жить в сомнениях к нему, к себе. Эти раны были глубже, больнее, острее.
— Все! Хватит! — отчаянно бросает Саша, хватая меня за плечи, и дергает на себя, вырывая из раздумий. — Саня, мы можем с тобой думать, говорить, обсуждать, рассуждать сколько угодно. И так ни к чему не прийти.
— Но… — пытаюсь возразить я, но Чернов не дает сказать, с жаром продолжая дальше.
— Да, это все важно. И мы будем говорить, будем разгребать и обсуждать это все. Но в пределе только одно имеет смысл. Сань, ты меня любишь?
— Саш… — предпринимаю я последнюю попытку сопротивления.
А он лишь сильнее сжимает мои плечи, через куртку не больно, но его напор меня завораживает, выбивая почву из-под ног и заставляя сердце биться сильнее.
— Да или нет? — требует он.
— Люблю, — сдаюсь я на волю судьбе. И понимаю, что не вру. Я действительно его люблю. Такого разного, местами совсем непонятного, но зато такого своего.
Он выдыхает с облегчением, а потом хищно улыбается.
— Тогда со всем остальным мы точно справимся.
В этот момент в нас самих что-то становится на место, сходясь в одну точку, в одно мгновение, в котором каждый из нас должен быть, когда параллельные прямые все-таки пересекаются.
Уже потом, когда он накрывает мои губы своим горячим поцелуем, реальность разлетается на сотни миллионов ярких кусочков и пятен, миллиарды звезд и галактик, чтобы вновь собраться в один единственный мир, где есть только мы и наша вселенная.
Глава 54
Мы долго целуемся в коридоре, постепенно избавляясь от моей куртки, которая летит на пол, чтобы составить компанию шарфу и шапке. Я каким-то чудом скидываю сапоги. Саша запускает свои руки под свитер, бесстыже исследуя мое тело. Впрочем, мои пальцы тоже безжалостно мнут его футболку, в надежде добраться до его плеч и спины. Но и этого в какой-то момент становится мало. Наше дыхание сбивается, становясь с каждый движением и прикосновением более прерывистым и судорожным.
— Пойдем, пойдем дальше, — молит кто-то из нас. И обоим без слов ясен ответ. Саша подхватывает меня на руки и несет вглубь квартиры. В одной из комнат на полу обнаруживается большой матрас, на котором валяются подушка и одеяло.
Даже
— Прости, другой мебели здесь нет, — без намека на раскаяние извиняется Чернов, буквально роняя меня на этот матрас.
— Совсем?
— Еще есть холодильник, — Саша отрывается от меня, чтобы снять с себя футболку. Теперь я могу в полной мере прочувствовать его горячий торс.
— Нет, холодильник нам не подойдет.
— А я о чем… — это последние слова, на которые его хватает.
А дальше… Дальше нас ждет совсем другой язык: язык тела, прикосновений, движений, стонов и вздохов. Получается быстро, порывисто, местами грубо и нервно. И дело не в страсти как таковой. Слишком много чувств, которые бушевали в нас. И в первую очередь это было желание убедиться в том, что вот он, а вот я, и что мы есть здесь в этой комнате, в этих объятиях, в наших жизнях.
Никто не думал о том, чтобы получить удовольствие или доставить его другому. Сегодня просто нужно было чувствовать и знать, что все осталось позади, что у нас есть наше сегодня и наше сейчас. Да, безусловно, мы были здесь как никогда. Саша наполнял меня всю, врываясь в мое тело раз за разом сильными и мощными толчками, а я болезненно хватала его, стараясь как можно сильнее прижать к себе. Мои пальцы оставляют следы на его коже, но нам все равно мало.
Волны оргазма проходят по моему телу, сжимая и разжимая невидимую, но вполне ощутимую спираль где-то внизу живота. Сашка с жадностью ловит каждый мой вскрик, каждый мой вздох, словно срывая их с моих губ. Он ничего не делает, чтобы помочь мне преодолеть дрожь, неминуемо овладевающую мной. Лишь подталкивает нас обоих к бездне, в которую мы в какой-то момент проваливаемся оба, а потом летим, летим… и никак не можем достичь дна. Мой мужчина обессилено валится на меня, окончательно придавливая к матрасу. Дышать становиться нечем, но у меня нет ни желания, ни сил, чтобы попытаться вырваться из-под него.
Когда удается хоть как-то прийти в себя, Саша отрывается от меня и падает рядом.
Мы оба лежим на матрасе голые, раскаленные и в то же время опустошенные.
Я с упоением рассматриваю потолок, боясь повернуть голову в сторону Саши. Возвращаются мысли. Возвращается реальность. На самом деле боюсь посмотреть на него и увидеть в нем радость или ликование от произошедшего сейчас. Потому что мне самой ни разу не радостно. Мне страшно. Все мое возбуждение вдруг перерождается в липкий и неприятный страх. Если мы только что творили друг с другом ТАКОЕ, абсолютно не контролируя себя, тогда что же мы можем сотворить в принципе? Это был не тот домашний секс — милый, уютный, ласкающий, к которому мы привыкли. Это было что-то…
— Жалеешь? — по-своему трактует наше молчание Чернов.
— Скорее боюсь, — куда-то в потолок отвечаю я.
— Чего? — чувствую, как Саша поворачивает голову в мою сторону, но сама так и не отваживаюсь взглянуть на него.
— Того, что будет дальше. Саш, нам же крышу в конец сорвало. Какие тут нафиг сознательность и выбор, если мы даже контролировать себя не в состояние?
— Тебя напугал наш…напор? — с хрипотцой в голосе уточняет он.
— Меня пугает, что мы оба психи. Как ты думаешь, бывают истерики на почве секса?