Я. Ты. Мы. Они

Евстигнеева Алиса

Стас с Дамиром притихают, оценив мое настроение. В дверях появляются Кир с девочками.

Рома поворачивается ко мне и устало вздыхает.

— Стены я красил. Сте-ны. Понятно?

— Какие стены?

— Вертикальные, — дуется сын.

— Рома!

Я уже готова схватить его ухо, когда слышу Кира.

— У папы мы стены красили.

— Киииииир! — хором кричат остальные.

— Да ладно вам, надоело прятаться, — заявляет младший ребенок. — Папа квартиру купил, мы там ремонт делаем, уже два месяца как.

Все затихают.

— А

почему молчали? — удивляюсь я. До меня еще пока не доходит, что Саша сам с детьми делает ремонт. У меня вообще в голове сейчас информация плохо по полочкам раскладывается.

— Потому что сюрприз, — разъясняет Дамир. — Саша хотел тебе квартиру на новый год подарить.

— Зачем? — глупо уточняю я у детей.

— Потому что ты на кухне спать больше не можешь, а к концу года я убью Рому из-за ванной. И Кир тоже уже взрослый, и с девками больше не может, — загибая пальцы, устраивает разбор полетов Стас.

— Там уже почти все окончено, — вставляет свои пять копеек Вика.

— Мамочка, тебе там понравится, — ну куда уж без Кристины, если Вика заговорила.

Пытаюсь осмыслить услышанное. Новая квартира. Ремонт. Дети. Саша. Переезд. Сюрприз. В тайне от меня. Даже свое отношение вычленить не могу.

— Сань, — зовет Дамир. — Ты не о том думаешь.

— А о чем надо думать? — это последний мой вопрос, который я еще четко осознаю, дальше мой разум взрывается от детской какофонии. Все шестеро говорят хором и одновременно.

— О том, что отец из Москву уехал…

— Папочка теперь здесь живет.

— Он тебе приятное хотел сделать.

— Он с работы ушел.

— Папа теперь с нами.

— Мааааам…

— Ааааааааа, — ору я, не выдерживая потока новостей.

Все шестеро замолкают и смотрят на меня испугано.

— Адрес, — требую я от Стаса.

— Но, — пытается возразить он. — Адрес, сказала я!

3

несмотря на поздний час, на улице достаточно светло благодаря многочисленным новогодним гирляндам, которыми уже успели украсить город.

Впрочем, мне не до них. Я как самая настоящая городская сумасшедшая несусь через дворы. Пуховик, шапка, сапоги мешают мне нещадно. Пару раз падаю в снег, а потом встаю и несусь дальше. Можно было на машине, но не уверена, что уехала бы дальше ближайшего столба.

Та самая новая квартира, находилась в новостройке за пару остановок от нашего дома. Я пару раз видела этот жилищный комплекс, проезжая мимо, но никогда особо не всматривалась. А теперь вот. Высокая многоэтажка в один миг стала сосредоточением моей жизни.

Нужный подъезд оказывается открытым, и лифт уже поднимает меня на предпоследний этаж. Заветная дверь тоже находится сразу, просто она одна на этаже.

Делаю шаг вперед и замираю. Весь запал вдруг куда-то улетучивается. Вот бежала сюда, хотелось рвать и метать. Прилетела, примчалась, нашла… и на этом все.

Начинает включаться мозг. Зачем я здесь? Хотелось закатить истерику, начать долбиться

в дверь, пока не откроет. А потом был бы скандал. Не мои типичные саркастические выпады в сторону Сашки, не полуигривые шлепки и пинки, и даже не мои страдальческие метания. Это было бы что-то совершенно ужасное и некрасивое, где я бы вопила, дралась, царапалась и кусалась. Саше пришлось бы с силой затащить меня в квартиру и закрыть входную дверь, чтобы соседи полицию не вызвали.

Я бы кидалась на него снова и снова, цапнула бы за ухо, попыталась расцарапать глаза. Нервы, что с них взять?

Обвиняла бы его во всех смертных грехах, в том, что он сволочь, гад, наглый интриган и бездушный мудак. Чернову пришлось бы периодически уклоняться от моих выпадов, а потом же ловить меня, потому что в порыве эмоций я бы сама скорее всего летела бы куда-то не туда — то мимо двери, то в стену.

Затем Саше это все порядком бы надоело. Он с силой впечатает меня в стену, пока я не успокоюсь. Где-нибудь в груди опять поселились бы пустота и мрак. Как тогда, когда он ушел. Начну скользить вниз по стене, а Саше придется меня ловить. Мы будем сидеть на полу, я буду плакать, а он будет жалеть меня, гладя мое лицо, волосы, все время прижимая к себе и не отпуская ни на минуту.

В конце концов, придется прийти в себя. Саша отведет меня в ванную, умоет, выслушает мои очередные вопросы. Почему он мне ничего не сказал, почему скрывает, что уехал из Москвы?! У него как всегда будут ответы, на все. Логичные, выстроенные. И я вновь почувствую себя неразумным ребенком.

И чем закончилась вся эта сцена? Наверное, тем, что мы помиримся. Я попрошу его меня поцеловать. Потому что решу, что мы стали другими. Пообещаю ему, что это была моя последняя истерика. И даже сама в это поверю. Ровно до следующего раза.

Пока опять не случится что-то, что заставит меня в нем сомневаться. Пока мне опять не приспичит от него бежать, а ему не придется меня догонять.

Черт возьми, между нами действительно многое меняется, подняли на свет то, что много лет хоронили своим молчанием. Но вот сценарий все тот же. Я все так же бегу от него, даже когда сломя голову несусь к нему. Вываливаю на него свое раздражение, а он находит нужные слова, чтобы привести меня в себя. И я успокаиваюсь. Почему мне все время нужны его убеждения? Его успокоение?

Нет, это все не выход. Это все не решение. Было, проходили, плавали.

Истерика — это еще не эмоции, убеждения — это еще не доверие.

Что же делать, что же делать.

Можно взять и уйти. Опять уйти. И ждать его следующего хода. Или не ждать. Можно все что угодно, главное захотеть этого. Вот только чего я хочу?

Наверное, это все выглядит забавно. Я наворачиваю круги по лестничной площадке, то подлетаю к двери, то мчусь к лифту. Сомнения. Большие такие и толстые. Так хочется все сделать правильно. Но нет этого правильного. И не будет, никогда.