Я. Ты. Мы. Они
Шрифт:
Сашка хмыкает, а потом касается моей щеки, заставляя повернуть голову к нему. Он тоже не выглядит радостным, скорее потерянным и обескураженным.
— Считай, что воздержание и разлука в полгода возымели свой эффект.
Его слова не успокаивают меня. Но и возразить тоже нечего.
Мы с ним еще какое-то время разглядываем наши обалдевшие лица, пока Саша не перегибается через меня, поднимая откуда-то сбоку одеяло, накрывая им наши тела. От этого становиться немного легче, теперь душа не кажется столь оголенной. Потом его руки разворачивают меня на бок и притягивают
— Знаешь, мы просто повторяем нашу историю, — шепчут его губы.
— Не было такого, — возражаю я.
— Но ведь могло. Просто тогда была твоя мама, которая развела нас по разным углам. И у нас было время, чтобы созреть для этого всего.
— А сейчас сознание не сработало?
— Примерно, — Саша нежно целует меня в лоб. — Извини, если поторопились. Если напугал тебя. Просто… это было важно, я бы даже сказал, что необходимо, понять, что мы все-таки вместе, несмотря ни на что.
— Да ладно, я всем довольна, — успокаиваю я его, а потом осторожно добавляю. — Лучше так.
— И как это понимать?
На какое-то мгновение мне кажется, что возможно было бы лучше промолчать. Но потом сама же себя одергиваю, что это путь в никуда.
— Я паниковала только от одной мысли, что нам предстоит опять начать спать вместе.
Он отстраняется от меня и с удивлением заглядывает в мое лицо.
— Это настолько ужасно?
— Да нет. Понимаешь, я так боялась, что начну сравнивать. То, какими мы были и какими стали. Вдруг я бы нашла в тебе то, чего не было раньше? Что пришло от нее… в нашу постель.
— Сань…
— Не говори ничего. Правда. Не хочу ничего знать. Наша постель, только наша. И больше… я не хочу в нее никого пускать. Ни в разговорах, не в мыслях, никак. Это тоже мой выбор.
Он тянется к моим губам и целует их коротким быстрым поцелуем, а потом просит:
— Прости меня. Я — кретин…
— Уж я-то знаю…
Ему остается только хмыкнуть.
Мы долго лежим, просто обнимая друг друга. Пока на улице в конец не темнеет, и мир вокруг нас не погружается во мрак. Сейчас наш матрас напоминает мне остров, на котором мы укрылись от окружающей нас действительности. Но так не может продолжаться вечно, поэтому я задаю ему свой вопрос:
— Саш, ты чувствуешь облегчение?
Он отвечает не сразу, и его заминка в разы красноречивей всех возможных слов.
— Нет.
— И я нет. Что ж мы такие с ним замороченные?
Я встаю с нашей импровизированной кровати.
— Ты куда? — удивляется Сашка.
— Домой. Дети же…
— Думаю, что они тебя не потеряют, — с иронией в голосе сообщает он. — Они все понимают.
— Вот именно, что все. Мне же им потом с утра в глаза смотреть и пояснять, где была мама.
— У папы.
— У папы, — передразниваю я Сашу, собирая по полу разбросанную одежду. — И чем они там занимались?
— Чем надо, тем и занимались, — в этот момент у него очень самодовольный вид.
— Ты не выносим, — закатываю я глаза и кидаю футболку в Сашкину голову.
Прошу показать, где находится ванная комната, и иду в указанном направлении с ворохом одежды в руках. В коридоре горит тусклый свет, который не дает мне заблудиться в незнакомой квартире. Уже сейчас понимаю, какая она большая и просторная. Должно быть, места здесь хватит всем. Но эти мысли мне не нравятся. Будто я примериваюсь и оцениваю. Если расценивать все буквально, то можно подумать, что я продалась… за жилплощадь.
Господи, почему мне надо обязательно о чем-то думать, в чем-то сомневаться, накручивать себя. Нет, чтобы просто идти и наслаждаться моментом, отдаваясь на откуп своим ощущениям. Чувствовать, как слегка покалывает кожу на лице, шеи и груди от мужской бороды. Думать о приятной усталости в ногах и легкой боли в бедрах. О распухших губах и обнаженном мужчине, с которым мы только что творили всякие непотребства. Так нет же, иду и гружусь непонятно от чего.
Хватит, хватит уже изводить себя. Я даже ванную толком не разглядываю. Быстро ныряю в душевую кабину под горячие струи воды.
Вот почему так. Его нет — я парюсь. Он есть — я опять парюсь. Как же я хочу, чтобы все было просто и легко. Хочу облегчения!
В ванной нет полотенец, поэтому приходится надевать одежду на влажное тело.
Саша обнаруживается в коридоре, одетый в джинсы и флисовую рубашку, с упоением жующий банан.
— Хочешь? — протягивает он мне уже надкушенный фрукт. На что отрицательно мотаю головой.
— Оголодал?
— Это от стресса, — с хитрым видом поясняет он. Смотрю на него с недоверием. Приходится дальше продолжать мысль. — Нет, ну правда. Одно только твое присутствие рядом заставляет кровь бежать быстрее по венам. Я когда в юности приходил от тебя, жрал как не в себя. Мать всегда безошибочно понимала от куда я пришел.
— А потом куда что делось?
— Потом ты стала моей, — довольно подводит он итог.
— И можно было не нервничать?
Неопределенно пожимает плечами, отправляя сразу половину банану в рот.
Я начинаю обуваться и только сейчас замечаю, что Саша тоже уже стоит обутым в ботинки.
— А ты куда?
— Как это куда? — дожевывая удивляется он. — Тебя провожать. Или ты думала, что я тебя одну в ночь отправлю?
Теперь моя очередь пожимать плечами. Правда, жевать мне нечего, поэтому и спрятаться от Сашиного пристального взгляда у меня не получается.
— Да тут недалеко, вроде как…
Чернов недовольно морщится.
— Ты когда уже начнешь думать о своей безопасности? Сань, не все в этой жизни надо на себе тащить. Учись принимать заботу о себе как должное.
— Какая безопасность, от чего? Саш, я в школе местной работаю. Вся местная гопота — мои ученики, — предпринимаю я слабую попытку сопротивления.
На это он ничего не отвечает. Видимо считает, что бессмысленно спорить с моей глупостью. Поднимает с пола мою верхнюю одежду, которая аккуратной стопкой лежала у стены рядом с его курткой. И когда только успел, я ж не так долго была в душе.