Яблоко Купидона (сборник)

Крючкова Ольга Евгеньевна

Арина не слушала мрачного человека, она обняла единорога за шею и заглянула ему в глаза.

Неожиданно, тот заговорил человеческим голосом:

– Терпение и любовь, моя спасительница, терпение и любовь…

* * *

Иннокентий Петрович не ложился спать, дожидаясь сына, но тот все не возвращался. Уже светало, когда Еленский-старший накапал в чашку с водой сердечных капель и выпил лекарство.

«Ничего, наверное, загулялся со своей красавицей, или у нее остался… Василий взрослый человек и имеет право не

ночевать дома. Да, но каким бы взрослым он ни был – я отчим и волнуюсь на него».

Не появился Василий и на следующий день, Иннокентий Петрович не выдержал и направился в ближайший полицейский участок.

Его вежливо выслушали и заявили, что, мол, сын ваш взрослый и в том, что он полутора суток не появляется дома нет ничего страшного. Ищите его у женщины… Еленский решил последовать совету полицейского и, взяв извозчика по дороге, направился в кондитерскую Выжиги на Стромынке.

* * *

В больницу, что на Сокольнической слободе поступил молодой мужчина, по всему видно интеллигент, с разбитой головой. Нашел его молочник, рано утром по обыкновению проезжавший здесь, по набережной, на своей телеге. Он тотчас направил свою тощую лошаденку в ближайший полицейский участок, где сообщил, что на набережной лежит молодой приличный человек весь в крови.

Полицейский, что дежурил с вечера, распорядился немедля закладывать лошадей и выезжать на место происшествия.

Поначалу молодой человек показался полицейским мертвым, но один из них умело нащупал пульс и предложил доставить пострадавшего в ближайшую больницу.

Документов и кошелька при пострадавшем не нашли, а посему сделали вывод – ограбление. Голове досталось прилично, но как сказал доктор, могло быть и хуже, удар пришелся вскользь, видимо, преступник был небольшого роста. Молодого человека отправили в интенсивную хирургию, полицейские же составили надлежащие документы и, приехав в участок, благополучно забыли о случившимся.

* * *

Арина весь следующий день пребывала в эйфории. Варвара, горничная, заподозрив хозяйку в амурах, да к тому же не дождавшись ее прошлым вечером, и благополучно заснув, спросила:

– Барыня, чай вы такая сегодня веселая? Неужто случилось чего?

– Ох, Варя, случилось, – улыбнулась Арина и села за счета.

Варвара смекнула: вот оно – то самое, о чем надо сообщить Дарье Дмитриевне. Может, рублем наградит?

– Хозяйка, вы позволите мне отлучиться на часок, милого повидать?..

– На часок? – удивилась Арина. – Не маловато?

Варя засмеялась:

– В самый раз.

– Что ж ступай.

* * *

В кондитерскую вошел пожилой человек и, подойдя к Глафире, хлопотавшей у прилавка, и вежливо спросил:

– Голубушка, могу ли я видеть хозяйку, Арину. Простите, не знаю как ее по отчеству.

Глафира вскинула брови от удивления:

– Как доложить о вас, сударь?

– Скажите, что я – отец Василия.

Расторопная Глафира сразу же поняла:

что-то случилось и, бросив все дела, стремглав поднялась на второй этаж, в покои Арины Даниловны.

– Барыня! Скорее, батюшка, рисовальщика, пришли-с! – выпалила она.

– Как батюшка? – обомлела Арина, в голове пронеслось: «Неужели он против наших встреч?» – Зови его сюда.

Иннокентий Петрович, держась за сердце, поднялся в гостиную Арины. Та стояла рядом с обеденным столом, опершись на него правой рукой, дабы не упасть от волнения.

Пожилой мужчина, совершенно не похожий на Василия, появился перед ней и тут же представился:

– Иннокентий Петрович Еленский, бывший учитель словесности, отчим Василия.

Арина слегка поклонилась:

– Арина Даниловна Выжига, хозяйка кондитерской.

Еленский смерил взглядом девушку, отметив про себя, что она действительно хороша и сын изображал ее на рисунках в точности такой, какая она есть в жизни.

– Меня привело к вам, сударыня, весьма щекотливое дело… – начал родитель издалека.

– Да вы присядьте, Иннокентий Петрович, – предложила хозяйка и указала гостью на стул.

– Покорнейше благодарю вас, – Еленский сел. – Дело в том, сударыня, что Василий пропал…

Гость не выдержал и извлек из кармана носовой платок.

– Как пропал? Объясните, прошу вас! – недоумевала Арина.

– Он не пришел домой ни вчера вечером, ни сегодня утром.

Арина покачнулась и чуть не упала – спас стол, на который она осела. Еленский испугался:

– Помогите! Помогите!

Вбежала Варвара:

– Господи, барыня, чего это с вами? Может, доктора? – горничная усадила Арину на диван и сбегала за нюхательной солью.

Она ловко сунула флакон под нос хозяйке, та поморщилась:

– Варя, умоляю, убери эту гадость… Иди, все впорядке, просто голова закружилась.

Горничная ушла, но тут же удобно устроилась под дверью в коридоре, откуда прекрасно все слышала.

– Ах, Арина Даниловна, простите старика, я вовсе не хотел вас пугать. Вы меня поймите, я ходил в полицию, но мне заявили, что сын – взрослый человек и может не ночевать дома. Вот я и осмелился… У Василия вся комната увешана вашими портретами…

– Да, да, я понимаю. Вчера я ждала Василия… Теперь все ясно, я думала, что он на службе задерживается, мало ли что… Дело в том, что он проводил меня позавчера до дома, извозчик ждал его около кондитерской, я точно помню, и должен был довезти до Оленьего вала.

– В том-то и дело, что не довез… Или довез, да не туда – кто ж знает… – Еленский разрыдался.

– Варя! Неси нюхательную соль! – приказала Арина.

В комнату влетела горничная, держа в руках флакон.

– Не надо… Благодарю вас, я вижу, что вы ничего не знаете о Василии…

Еленский ушел, Арина пребывала в шоковом состоянии. Варвара же, не дожидаясь разрешения хозяйки, быстро собралась, вышла из дома и направилась к Дарье Дмитриевне, дабы сообщить свежие новости из первых рук.