Яблоко Купидона (сборник)

Крючкова Ольга Евгеньевна

– Да, да, к уряднику, – подтвердил Александр Серафимович.

Англичанин сделал над собой колоссальное усилие и произнес:

– Приношу вам, сударь, свои извинения. Мне очень жаль, что я действовал в поезде не обдуманно…

– Вот и прекрасно! А теперь убирайтесь! – приказал Александр Серафимович.

Глава 6

Невольно мистер Треверс предавался воспоминаниям: сердце щемило от тоски по родной Англии! Перед глазами стоял замок лорда Бассета, где он имел честь служить старшим лакеем. Но скромное жалованье, причем выплачиваемое

скаредным Бассетом с постоянной задержкой, подтолкнули его к тому, что он, пересекая всю цивилизованную Европу, отправился на поиски удачи в дикую медвежью Россию: по его сведениям гувернерам там платили отличные деньги.

Ожидания не обманули мистера Треверса, спустя месяц, он оказался в Санкт-Петербурге. И как всякий здравомыслящий человек, а только англичанин может таковым быть, а отнюдь, не легкомысленный француз или, скажем, темпераментный итальянец, Треверс прямиком отправился в английское консульство и попросил помощи в поиске приличного места. Его встретили достаточно любезно, ведь как-никак – соотечественник, хоть и сумасшедший: это надо же покинуть замок лорда Бассета и направиться к диким русским, дабы искать счастья и удачи! Уму непостижимо!!!

В консульстве мистеру Треверсу посоветовали обратиться в агентство по найму и даже предоставили переводчика, так как бывший лакей по-русски знал только одну фразу: russian baba, что означает русская барышня – на этом его лингвистические познания заканчивались.

Так он устроился в дом Ее Сиятельства графини Ремизовой, – почти год, как вдовы, – весьма влиятельной дамы, имевшей связи даже при дворе Его Императорского Величества.

Должность гувернера казалась Треверсу детской игрой по отношению к его прежним обязанностям. Но в первый же день пребывания в доме графини, англичанин понял: как он жестоко ошибался.

Юный граф Ремизов, а в то время ему исполнилось тринадцать лет, был просто тираном. До появления Треверса, как гувернера, юнец довел до исступления троих его предшественников, разумеется, французов по происхождению.

Узнав об этом весьма прискорбном обстоятельстве, Треверс решил, что англичанин никогда не спасует перед трудностями, уж если он десять лет прослужил у лорда Бассета, а характер у того был прескверный, то уж русского барчука он как-нибудь вытерпит.

В соответствии с английскими традициями, мистер Треверс величал своего прежнего хозяина, не иначе, как: «Ваша Светлость», как впрочем, и молодого повесу, сына лорда Бассета, даже когда тот не мог встать с постели после очередного кутежа.

Он всегда приходил в спальню молодого наследника огромного поместья, и говорил:

– Доброе утро, Ваша Светлость. Как спали, Ваша Светлость? Что желаете на завтрак, Ваша Светлость? – и так далее в таком же духе.

И даже тогда, когда старший Бассет хотел лишить наследования своего единственного сына, в пользу племянника, даже тогда мистер Треверс сохранял невозмутимое спокойствие.

Таким образом, используя свой богатый жизненный опыт, он к радости графини Ремизовой и на посрамление французов-гувернеров, быстро нашел общий язык с избалованным юным графом.

Для начала мистер Треверс начал обращаться к своему подопечному: Ваше Сиятельство, – это были следующие слова после «русской барышни», которые

он выучил на языке своей новой хозяйки. Остальной прислуге невольно пришлось обращаться к вредному барчуку точно также, затем это вошло в традицию.

И теперь гордость англичанина была уязвлена. Да еще как!!! Каким – то помещиком, даже не имеющим титула!

Утром мистер Треверс надел коричневую охотничью куртку, кепи, так как шапка пострадала от пули майора и была потеряна в лесу, и направился в сторону Митрофаново, дабы совершить отмщение, правда, в чем именно оно будет заключаться, он еще не решил.

* * *

Полина, обосновавшись в доме местной мещанки, села в разбитые дрожки и направилась в Митрофаново. Четкого плана действий у нее просто не было. Ей казалось, что Серж покинул ее из-за некой молодой красавицы, проживавшей в усадьбе. По дороге она решила, что для начала надобно потихоньку пробраться и посмотреть: что это вообще за красавица? – и как будет вести себя Серж?

Подъехав на относительно близкое расстояние к усадьбе, Полина остановила дрожки в небольшом лесочке на окраине дороге, привязала лошадь к дереву и пешком отправилась шпионить за Сержем.

В это же самое время мистер Треверс, злосчастный англичанин, он же – наглый браконьер, пересек межу, разделяющую земли соседей и также направился к усадьбе.

Итак, Полина и мистер Треверс приближались к усадьбе Александра Серафимовича с разных сторон.

* * *

Погода стояла дивная: тепло, ясное голубое безоблачное небо и легкий ветерок.

Анна Петровна распорядилась накрыть завтрак на веранде, где вскоре за столом вместе с ней разместились Сергей Львович и Александр Серафимович. Няня же кормила детей в детской.

Полина приблизилась к усадьбе и затаилась за деревьями, опасаясь подходить ближе, дабы не случился конфуз.

– Вот он – обманщик, соблазнитель! – шептала она в праведном гневе, выглядывая из-за дерева. – А это что за дамочка? – и она сосредоточено начала изучать Анну Петровну.

С другой стороны, поодаль от наблюдательного пункта Полины, в кустах залег мистер Треверс.

– Oh, pig! Rabbit! Not that he turn my chapeau, so it is broken because first apology! [22] – негодовал он.

22

О, свинья! Мерзавец! Мало того, что прострелил мне шапку, так еще и извинения силой вырвал!

Полина наблюдала, как Анна Петровна ухаживает за Сержем на правах хозяйки. Бедняжка, обуреваемая ревностью, едва сдерживалась и сокрушалась, что ничего не слышит из их разговора.

Мистер Треверс также ничего не слышал, зато отлично видел своих обидчиков, обдумывая план действий. Неожиданно его осенило.

– Есть такая ваша пословица: хорошо смеется тот, кто смеется последним. Мы еще посмотрим: кто кого! – прошептал он по-русски и ретировался прочь, обратно в Милошенково.

Полина простояла в укромном месте вплоть до конца завтрака и, когда мужчины начали читать газеты, ощутила приступ голода, вспомнив, что с раннего утра ничего не ела.