Яблоко Монте-Кристо
Шрифт:
– Так вы не от Гриши! Безобразие! Отняли у меня кучу времени! Убирайтесь!
– Еще только пара вопросов, – я решил не обращать внимания на его хамство.
– Еще чего! Уматывай! Подобру-поздорову отваливай! Иначе охрану позову.
Я встал, пошел было к двери, но на пороге остановился, обернулся и сказал:
– Вы же разумный человек, бизнесмен, неужели не оцениваете потенциальной опасности?
– Какой? – неожиданно мирно поинтересовался Андрей.
– Ляля, вдова вашего сына Игоря, сейчас находится в состоянии шока, но через некоторое время
– Сука, – сморщился Андрей, – так хитро дело обставила! Дрянь.
– Вот-вот, – закивал я, – несмотря на давность, обида до сих пор бурлит в вашей душе. Начнется следствие, вам истрепят все нервы, нанесут урон бизнесу… Если же вы сейчас ответите на кое-какие мои вопросы, то, вполне вероятно, лишитесь «удовольствия» общения с сотрудниками МВД, потому что мы с Элеонорой найдем подлинного автора поставленного в квартире Зои спектакля. Так как, мне уходить?
– Сядь, – мрачно кивнул Андрей. – В одном ты прав, мне сейчас всякие неприятности ни к чему, а все остальное ложь.
– Что? – поинтересовался я.
– Все, – повторил Андрей, – я – идиот!
– Отчего вы так себя ругаете?
Вяземский поднял трубку телефона и рявкнул:
– Все в кабинет, живо.
Не прошло и десяти секунд, как в комнату вплыла та самая девушка в костюме, на этот раз у нее в руках был поднос с чашками и вазочками.
– Долго копаешься, Лена, – окрысился хозяин, – поставила и вали отсюда!
Секретарша заулыбалась.
– Хватит зубы скалить! – рявкнул Андрей.
Сохраняя на лице радостное выражение, Лена, поставив поднос на край стола, пошла к выходу.
– Живее ногами двигай, – бросил ей в спину начальник.
Желая угодить Андрею, девушка засеменила быстрее, и тут случилась незадача. Высокие каблуки лодочек секретарши зацепились о складку на ковре. Пытаясь сохранить равновесие, молодая женщина взмахнула руками, задела какую-то странную конструкцию из железных обручей, стоящую у самой двери, и рухнула на пол. Непонятный предмет, развалившись на несколько частей, упал на хрупкую фигурку.
– Идиотка! – взревел Андрей. – Пошла вон! Надоела, коза неуклюжая! Все! Уволена.
Не обращая внимания на вопли Вяземского, я кинулся к секретарше.
– Вы ушиблись?
– Нет, – прошептала Лена, пытаясь встать, – все хорошо.
– Но у вас коленка начинает распухать.
– Это ничего.
– Надо поехать в травмпункт, – настаивал я, – вдруг перелом, и, похоже, вам очень больно.
– Нет, нет, – качала головой Лена, – все в порядке, я ничего не чувствую.
Но бледное личико девушки и цепочка мелких капелек пота, выступивших над верхней губой несчастной, говорили об обратном: Лена сейчас еле-еле
Я подхватил пострадавшую под локти и осторожно поставил на каблуки.
– Ой! – вскрикнула Лена.
– Срочно необходим врач, – обеспокоенно повернулся я к Вяземскому.
Но за письменным столом никого не было.
– Куда он подевался? – удивился я.
– Начальник? – шепнула Лена.
– Ну да! Только что тут сидел, – растерянно воскликнул я. – Насколько я понял, он собрался меня кофе угостить, позвал вас. А теперь испарился.
Лена оперлась на мое плечо.
– Он всегда так поступает, если желает от посетителя избавиться.
– Как поступает? – удивился я.
Лена кивнула в сторону подноса.
– Звонит мне и орет: «Все в кабинет, живо». Я уже знаю, сейчас человека вон выставит. У него отработанная методика. Если понимает, что посетитель настырный, то обманывает его, становится приветливым, секретаря зовет с кофе. Ясное дело, гость расслабляется, думает, что с ним сейчас нормально побеседуют, улыбается. Андрей Михайлович тоже излучает радость. Только мне четкая установка дана: как вернусь на рабочее место, роняю тяжелую доску на пол. Звук такой получается: ба-ам! Ясное дело, посетитель голову в сторону двери повернет, хоть на секунду да потеряет Вяземского из вида, а ему только этого и надо. Там, в стенке, дверцы, видите?
– Створки шкафа?
– Это ход на первый этаж, – пояснила Лена, – Андрей Михайлович туда шмыгает, и ку-ку, ищите дядю. Люди потом ко мне выбегают, глаза в пол-лица, кричат: «Куда Вяземский скрылся?»
– Странное поведение.
Лена пожала плечами:
– Каждый веселится по-своему. Только сегодня я ему все дело испортила, шлепнулась. Я становлюсь очень неловкой, если меня торопят, ноги путаются, руки дрожат, а когда орут – вообще чумею. Ой!
– Больно? Давайте отвезу вас в травмпункт.
– Спасибо, – прошептала Лена, – так пройдет, если б нога сломалась, я бы не могла стоять, значит, это простой ушиб, нет необходимости из-за ерунды волноваться. Ой! Ай! Ой!
– Неужели вы собираетесь работать в таком состоянии? – покачал я головой.
Лена сжалась в комок.
– Фу, плохо-то как! Сейчас схожу кофе выпью, у меня обеденный перерыв уже начался, а потом назад. Ой, мама, наступать больно!
– Езжайте домой!
– Нельзя, – шмыгнула носом Лена, – сделайте одолжение, проводите меня до кафешки, она тут в двух шагах.
– Конечно, конечно, – засуетился я, – пойдем тихонечко. Нет ли у вас другой обуви? Думается, каблуки в сложившейся ситуации неуместны.
– Вяземский требует, чтобы я носила обувь на шпильках.
– Право слово, это бессердечно, – возмутился я, – целый день невозможно бегать на таких каблуках.
– Ерунда, – прошептала Лена, мужественно борясь с болью в коленке, – вот с духами хуже. Андрей Михайлович велел всем пользоваться только одной маркой, называется «Чертово колесо». Меня от запаха тошнит, а куда деваться? Хозяин – барин, не послушаюсь – выгонит.