Яблоко Монте-Кристо
Шрифт:
– Верно, – согласилась Ариадна, – но у этой пациентки особое положение, подробности тебе рассказать не могу, просто знай: ей ребенок необходим, но лишь один. Двух она не сможет содержать, Иван Николаевич только на одну девочку согласен.
– Кто? – не поняла Галя.
– Муж, – после короткой заминки ответила Ариадна, – он уже совсем в годах и не желает слышать о двойне. Но одна дочь им необходима, вот такая коллизия, только родилась пара девочек. Мы матери про вторую ничего не сказали, она пребывает в уверенности, что родила
– Ну… не очень, – призналась Галя.
Ариадна тяжело вздохнула:
– Отец девочки, хоть и отказывается категорически от второй дочери, все же не хочет, чтобы та в приюте оказалась, в детдоме не очень-то хорошо. Вот он и подумал: если бы нашлась хорошая женщина, которая своего ребеночка завести не способна, мы бы ей отдали лишнего младенца. Все оформление на себя возьмем, а Иван Николаевич станет тебе хорошую пенсию платить. Ты же в общежитии живешь?
– В коммуналке, – уточнила Галя.
– Комфортные условия?
– Хуже некуда, – искренне призналась санитарка, – десять комнат, один сортир.
– Вот видишь! Получишь уютный дом в Подмосковье и деньги в придачу!
– Лучше золотом, – перебила предусмотрительная Галя, – оно не гниет.
– Ладно, ладно, – закивала Ариадна. – Значит, ты согласна?
– Ага, – ответила Галя.
– Отлично! – воскликнула педиатр. – Только одно условие: держи язык за зубами. Ясно?
– Ага, но вдруг…
– Что?
– Вдруг я не справлюсь с младенцем? Заболеет!
Ариадна нахмурилась:
– В твоих интересах, чтобы девочка нормально развивалась, я ее навещать стану. Если случится чего, не видать тебе ни золота, ни денег, да еще заработанное раньше отнимут. Иван Николаевич хочет, чтобы у дочери были нормальные условия. Если думаешь, что не справишься, лучше сразу признайся, другой ребенка отдадим.
Галя испугалась, что выгодная сделка сорвется, и живо заявила:
– Постараюсь, как для родной, просто боязно кроху брать.
Ариадна улыбнулась:
– Никто тебе ее завтра не даст, не раньше чем через полгода получишь.
Вот так Галя неожиданно для себя стала матерью, спустя некоторое время после памятного разговора она перебралась в Тренькино. Условия, правда, оказались не такими уж и замечательными, в деревне не было магистрального газа, приходилось думать о баллонах, отсутствовали канализация и телефон. Но было электричество, в доме оказалось целых четыре комнаты, а к избе прилагалось двадцать соток. После девятиметровки в коммуналке Галя ощутила себя хозяйкой дворца, да еще дом отдали вместе с добротной румынской мебелью, на кухне имелся холодильник, а в гостиной – телевизор. Судьба, похоже, решила наградить Галю за годы лишений. То, что в обмен на блага придется воспитывать чужую девочку, санитарку абсолютно не смущало. Много возни с ребенком не ожидалось, открыл дверь и отправил ее во двор гулять, а там в школу пойдет, вырастет, сама за Галей ухаживать станет.
Имя для девочки
Ариадна ни в чем не обманула Галю. Педиатр исправно, раз в полгода, приезжала в село, осматривала девочку, удовлетворенно кивала головой, потом вручала Галине деньги и коробочку с очередным украшением.
Так продолжалось десять лет, а потом Ариадна пропала. Когда настал одиннадцатый день рождения Ляли, Галя поехала в медицинский центр, она решила отыскать педиатра и высказать той возмущение: уговор дороже денег! Где «зарплата»?
Клиника оказалась на месте, но вот Ариадны Михайловны не нашлось. Дежурная в регистратуре на вопрос Гали запричитала:
– Ой, беда, беда! Под машину Ариадна попала! Такой хороший врач.
– Где она лежит? – поинтересовалась Галя.
Тетка в белом халате на секунду примолкла, а потом сообщила:
– А на Ваганькове, у ней там все похоронены.
– На кладбище? – шарахнулась в сторону Галина.
– Куда ж еще мертвое тело деть? – снова застрекотала регистраторша. – Вот беда! Внезапно померла, на работу торопилась, поленилась в подземный переход пойти, поверху понеслась, и сшибло ее!
Галя вернулась в Тренькино, и лишь через пару месяцев после посещения клиники до нее дошло: Ариадны больше нет, и денег на Лялю тоже не будет.
Как поступить в создавшейся ситуации, Галина не знала. Ляля вроде как ее дочь, ни телефона, ни адреса родных родителей девочки бывшая санитарка не имела.
Некоторое время Галя жила по-прежнему, но потом ее словно стукнула по голове мысль: дочь теперь придется тянуть самой, выбиваться из сил, идти на тяжелую работу, ворочать шпалы или мыть полы, иначе и она, и девочка умрут с голода.
Осознав размер беды, Галя мигом возненавидела Лялю и была очень рада, когда та, кстати, совершенно замечательно учившаяся и окончившая школу с золотой медалью, уехала в Москву поступать в институт.
Ляля была милой, наивной девочкой, она знала, что не является родной дочерью Гали. Та, испытав приступ злобы при известии о смерти Ариадны, ляпнула ребенку:
– Ты мне чужая, тащи теперь тебя, спиногрызку, на горбу.
Но потом, испугавшись, санитарка выдумала историю про умерших в далекой африканской стране родственников, и Ляля поверила ей. Да и как могло быть иначе? Девочке едва исполнилось одиннадцать лет.
Несмотря на то что Галя стала дурно обращаться с приемной дочерью, Ляля продолжала любить ее и после первого семестра приехала с подарками в Тренькино.
Галя выслушала восторженный рассказ Ляли об институте, спрятала сувениры и сурово заявила: