Яблони на Марсе (сборник)
Шрифт:
— Мне тогда здорово досталось за самодеятельность, — горько улыбнулся Петр.
— Так и надо поступать, сэр! — заверил пилот. — Только так! Вы поднялись на сто пятьдесят тысяч футов вместо пятидесяти. И выиграли.
— Зато в космос полетели другие. Томсон отстранил меня от программы перед самым финалом. Я прошел подготовку, сдал экзамен и был лучшим в группе кандидатов. А меня выкинули. Как нагадившего щенка.
— Но потом-то вас вернули, сэр.
— На фирму, да, но не в космос. Я мечтал о космосе, а стал перегонщиком. Это вроде человека у богатого отеля, который паркует чужие «Роллс-ройсы», в то время как по ковровой
— Каждому свое, видать. Я вот вполне доволен именно этой работой.
— И что, не хотелось бы рвануть выше? — с некоторой долей иронии спросил Петр. — Выйти за атмосферу, взглянуть на Землю со стороны?
— В космосе плавают, а не летают, сэр. А я люблю летать. Чувствовать сопротивление атмосферы, ее напор, управлять кораблем, а не плыть по рассчитанной на компьютерах траектории. Аэродинамика — это стихия! Борьба! А от баллистики веет каким-то фатализмом, согласитесь, сэр. Там ты пассажир, в лучшем случае инженер, но не пилот.
— С вами все ясно, — вздохнул Старостин. — Вы бы отдохнули, Стоун, завтра нас ждет трудный день.
— Успею, сэр. Вздремну, пока техники будут возиться с кораблем.
— В нашем деле за подготовкой лучше следить лично. И дело тут не в доверии. Привыкайте. В общем, считайте это моим первым приказом.
Он и сам решил немного поспать. День обещал быть гораздо сложнее, чем мог подозревать о том второй пилот.
Орбитер стоял на отшибе, в окружении прибывших накануне сотрудников филиппинского центра. Здание местного аэровокзала было полно зевак. Сюда, кажется, собрался весь остров заодно с немногочисленными туристами. Люди прилипли к стеклам и наблюдали за космической диковинкой. Кто-то из туземцев пытался подобраться ближе, благо никакого ограждения вокруг аэропорта устроено не было. Полицейские — такие же туземцы, но при дубинках — отгоняли сородичей.
Корабль напоминал ложку с двумя разваленными килями вместо ручки и короткими крылышками, на концах которых крепились похожие на веретено прямоточные двигатели. Их длинные конусы покрывали мелкие дырочки, как на мельчайшей терке. Именно эти дырочки питали картриджи воздухом на разнообразных режимах полета, а заодно не давали сорваться потоку.
Газоразделительные мембраны были одной из ключевых технологий, что позволили создать орбитер. Они отбирали из воздуха кислород, одновременно затормаживая и сжимая его, в то время как азот уходил в центральный канал и выбрасывался в атмосферу почти без издержек. Тем самым система охлаждения и двигатель были избавлены от необходимости прогонять через себя балласт.
Именно мембраны стали в свое время тем узким местом, из-за которых проект едва не закрыли. Чрезвычайно дорогие и очень капризные, они быстро перегревались, плавились и никак не набирали нужный ресурс. Бюрократы не желали давать добро на высотный полет, пока не получат от технарей гарантий. И тогда Старостин рванул в стратосферу без санкции и доказал, что мембраны способны выдержать гиперзвуковой поток. Мало того, благодаря полету был обнаружен эффект частичного восстановления картриджей в спокойном разреженном воздухе. А это давало необходимый резерв и фактически открыло дорогу проекту.
Затягивать время не пришлось. Техники и так едва уложились в добавочный срок. Так что Старостин начал нервничать, как бы теперь не опоздать.
Успели. Начальник
Он поднялся в кабину, улыбнулся портрету Лисянского, достал из кармана талисман — пластмассового дракончика — и прицепил над приборной панелью. Газеты писали, что Старостин, как и любой русский космопилот, соткан из предрассудков. На самом деле из того, что журналисты отнесли к предрассудкам, добрая половина давно уже стала просто традицией. Помочиться на колесо — традиция, как и дракончик-талисман, а вот называть последний полет крайним — пожалуй, что предрассудок. Наверное, самый неискоренимый из всех. Дошло до того, что крайними называли действительно последние полеты. Просто на всякий случай. Вот и теперь Старостин, страстно желая, чтобы нынешний полет стал последним, про себя все равно называл его крайним.
— Танкер ушел с опозданием, — сообщил диспетчер. — Там какие-то траблы возникли. Но пока в график укладываемся. Координаты рандеву, курсы и эшелон сбрасываю в бортовой вычислитель. Их позывной «Ромео, один, один»…
— Принято, — подтвердил Старостин.
Визуальный контакт с «термосом» они установили уже через час. Стратегический танкер вычерчивал на небе четыре полосы инверсионного следа и был заметен издалека.
— Ромео, здесь «Нева». Выходим на позицию для заправки.
— Принимайте рукав, ребята, — раздался в наушниках женский голос.
Заправка орбитера значительно отличалась от авиационной и была на порядок сложнее. Криогенные компоненты топлива требовали лучшей защиты, чем керосин, а любая утечка почти наверняка закончилась бы катастрофой. Поэтому к воздушной заправке прибегали редко. Только когда выходило выгоднее стартовать на значительном удалении от базы, нежели потом маневрировать на орбите. В космосе не дозаправишься, а любой запас горючего снижает массу полезной нагрузки.
Для технического перелета дозаправку до сих пор не использовали. И получается, что вновь Старостин оказался первопроходцем.
Широкая труба выдвинулась из кормовой башенки танкера, покачалась из стороны в сторону, управляемая оператором, и наконец сцепилась со стыковочным узлом орбитера.
— Проверьте модуль системы жизнеобеспечения, Джереми.
— Сейчас, сэр? — удивился тот.
— Именно. Он может дать сбой во время работы насосов. Какой-то баг разработчиков.
Немного привстав, второй пилот склонился в сторону командирского кресла и откинул панель. Когда руки Стоуна оказались рядом и вместе, Старостин быстро накинул на его запястья наручники так, что их цепочка надежно охватила крепление модуля.
— Что это значит, сэр? — Пилот попытался выпрямиться и не смог.
— Я обманул вас, — сказал Старостин, вновь берясь за штурвал. — Никаких отказов не будет. Машина вполне надежная.
Придерживая штурвал одной рукой, другой он выдернул проводки, отключая бортовой коммуникатор пилота. Все! Точка возврата пройдена. Теперь уже не переиграешь, не обернешь дело шуткой. Теперь только вперед!
— Объяснитесь, сэр. — Второй пилот из весьма неудобного положения смотрел на командира скорее недоуменно, чем с раздражением или страхом.