Яблони на Марсе (сборник)
Шрифт:
Денис оглядел помещение, изрядно поменявшее раскраску, тяжело вздохнул и начал руководить уборкой.
Этой ночью в дверь моей каюты забарабанили маленькие кулачки.
— Что со мной?! — требовательно спросила Настенька, лишь я открыл дверь.
— В смысле? — не понял я спросонья.
— В прямом! Что со мной?! Внимательно погляди!
Глаза Насти были розовыми.
— Откуда я знаю, — смешался я. — Ты же у нас врач. Пыль в глаза попала, вот и все.
— Вот
У Насти начиналась истерика.
— Погоди, погоди! — торопливо забормотал я. — Ты же себя хорошо чувствуешь? Это ни на что не повлияло, правильно? Подумаешь, глаза покраснели.
— Что это за пыль?!
— Настя, ты меня видишь?
Она подняла заплаканные глаза.
— Да.
— Нормально видишь? Четко?
— Да.
— Ну и отлично. Что ты беспокоишься? На Земле разберутся.
Буря была недолгой. К утру все уже закончилось, даже пыль улеглась, хотя снова надетые маски мы пока решили не снимать. Вопреки худшим прогнозам Александра, уверявшего, что мы будем похоронены под многометровым песчаным одеялом, нас завалило лишь наполовину. Тем не менее следующие два дня пришлось потратить, чтобы откопать свой дом. К счастью, двери в комплексе открывались внутрь, иначе мы бы просто не смогли выбраться наружу. Вернее, смогли бы, конечно, но пришлось бы развинчивать и отсоединять панели, а это работа не из легких.
Снаружи было солнечно, если можно так назвать тусклый свет маленького диска, висевшего прямо над головой. Ни ветерка. Буря пролетела и сгинула, прихватив мои приборы. Возможно, они были где-то рядом, под слоем песка, но найти их не представлялось никакой возможности.
— Дрянь! Дрянь! Дрянь! — послышался из дома голос Насти.
Пока мы занимались раскопками, наш врач драила комнаты от пыли, в обилии налетевшей во время бури и позже, когда мы раскапывали дверь. Питьевые запасы, хоть их и было у нас в избытке, Денис запретил тратить на уборку, поэтому пришлось использовать воду из моря. С этим решением была сопряжена одна проблема, на которую, как я полагал, и ругалась Настя.
Я пошел ее проведать. Настя сидела в центре кают-компании, размазывая по личику красные сопли. В ответ на мой вопросительный взгляд она ткнула пальцем в угол комнаты:
— Посмотри. Это вымытый пол.
— Нормальный пол, — покривил душой я.
— Он не нормальный! Он красный! Красный!
— Ты моешь пол красной водой от красной пыли. По-моему, это нормальное явление.
— Мне надоело, — всхлипнула она. — Здесь теперь тоже все будет красное. Все! Ты понимаешь?! Все!
Но красным стало не все.
По непонятным причинам капитанский кубик Рубика сохранил цвета практически нетронутыми.
Настя с той поры периодически приходила ко мне по ночам. Я утешал ее, и не только словами, хотя и чувствовал небольшие угрызения совести по отношению к Александру. Чувства эти, однако, становились все слабее и отстраненнее. Я будто постепенно тупел, мой разум словно находился в плотном красном тумане, который рассеивался только в одном случае — когда я смотрел на разноцветный кубик Рубика, волчком крутившийся в умелых руках Дениса.
И однажды, когда мы лежали на кровати, Настя спросила:
— Миша, как ты думаешь, из кубика можно выцарапать кубики? Ну, то есть которые маленькие?
— Зависит от конструкции. Центральные вряд ли, а остальные, думаю, можно.
— Я хочу разобрать кубик Дениса.
Я сам уже много раз думал о том, что кубик надо разобрать, чтобы каждый мог наслаждаться его разноцветными кусочками. Но до этого момента подобные мысли казались мне ребячеством. И вот другой человек предлагает то же самое. Я почувствовал себя увереннее.
Тем не менее я возразил:
— Денис не позволит.
— А кто его будет спрашивать? — Она поднялась на локте и посмотрела на меня красными глазами. — Мы его просто разломаем, и все.
На следующий вечер, когда я вернулся с обхода приборов, ко мне подошел Шура.
— У тебя есть журналы? — спросил он. — Ну, то есть я видел, что у тебя есть. Вопрос в том, есть ли у тебя совершенно ненужные журналы?
Он вел себя странно, нервно как-то, лихорадочно заглядывая мне в глаза.
— Вообще я их читаю, хоть они и подпортились из-за пыли. Но могу подобрать наименее полезные. А зачем они тебе?
— …Но обратно ты их не получишь, — предупредил он.
— Я попробую смириться с этим фактом, если ты расскажешь, на фига они тебе понадобились.
Шура почему-то оглянулся и пододвинулся поближе.
— Сжечь, — прошептал он мне на ухо.
Я подумал, что ослышался.
— Что?
— Сжечь.
— Вот как. А зачем?
— Э-э-э, — непонятно ухмыльнулся он и подмигнул. — После захода солнца приноси журнал, увидишь.
Я был заинтригован. Вечером я вышел наружу, сжимая в руках старый номер «Биосферы». Шура дожидался меня на самодельной скамейке, которую в свое время соорудил из пустых ненужных контейнеров. Рядом лежал терморезак.