Яблони на Марсе (сборник)
Шрифт:
В корабле собирались устроить музей, но вскоре стало не до того. Он так и остался дико торчать посреди степи; дожди и песок годами сдирали с него окалину, вылизывали бока, и теперь он был виден издали — сверкающая на горизонте точка, постепенно превращающаяся в стоящий на ребре, ослепительно горящий под лучами солнца диск.
— Видал, полировочка? — подмигнул долговязый. Вик кивнул. — Только не помогла она им… А нечего человеку лезть куда не просят! По мордасам его, по мордасам! Верно, Леха?
Китаец неопределенно качнул головой
— Дальше не проехать, — сказал он и отвел глаза. Вик подхватил рюкзак и спрыгнул в колею.
— Спасибо, что подвезли, — сказал он. Китаец кивнул и налег на руль, разворачивая грузовик. Долговязый приветливо помахал рукой.
— Напрямки иди, не потеряешься, — выкрикнул он, и машина, поднимая клубы мелкого песка, поехала прочь.
Рыканье грузовика постепенно стихло, сменившись треском кузнечиков. Впереди блистал диск корабля, и к нему вела наезженная грунтовка. Вик оглянулся. Позади дорога была точно такой же, не хуже и не лучше — пыльная и колдобистая. Он пожал плечами и зашагал вдоль отчетливых следов шин.
Странник-сквоттеры расположились в десятке палаток между рекой и кораблем, прикрывавшим их от ветра. Странно — Глеб звал пожить на корабле, а не рядом с ним. В лагере было тихо, все казались пришибленными и слегка испуганными. Полузнакомые девчонки из Питера вяло возились у костра. Сквоттеров было немного, человек пятнадцать, но все они сливались в какую-то болотистую, копошащуюся массу — как колония паразитов, облепивших чудное растение.
Озадаченный Вик помахал рукой Андрею, который возился с удочкой. Тот равнодушно кивнул и снова уткнулся в снасти. Было душно, как перед грозой; мглистое от жара солнце трамбовало степь. Вик покрылся липким потом, и ему мучительно захотелось умыться. Он сбросил рюкзак на краю лагеря, пересек узкую, в два ряда, лесополосу и подошел к реке. Вода была медленная, с гладкой, как зеркало, поверхностью; она лежала в плоских берегах, словно забытая в бурьяне сизая жестяная лента. Лагерь отсюда походил на поселок беженцев. Вик поплескал в лицо водой и отправился искать Глеба.
Большой нашелся в тени стены. Он сидел, привалившись к гладкому металлу, почти скрытый полынью. Лица не рассмотреть за маской чувствилки — Большого можно было узнать только по широченным плечам и знаменитым патлам. Рядом на костерке булькал котелок с пахучим варевом. Вик кашлянул.
Большой снял маску и с силой потер бледное лицо. Взглянул сквозь Вика, витая где-то очень далеко.
— Не слишком у вас тут весело, — заговорил тот. — Случилось что-то?
— А? Да… Нет, все нормально, — рассеянно откликнулся Большой. — Приехал, значит…
Вик покосился на чувствилку в надежде разглядеть этикетку диска — если уж Большого так зацепило.
— Что смотрел? — не выдержал он.
— А? Первую Марсианскую. Видел? — Глеб вытащил диск.
Вик опешил. Кто ж не видел Первую Марсианскую? Зачем бы они вообще здесь собрались, если б не Первая Марсианская?
Большой ухмыльнулся.
— Сколько тебе тогда было? Восемь?
— Десять, — машинально поправил Вик.
— И
— Не пересматривал. Это срочно? Что здесь творится? — не отставал Вик. — Или вы просто обкуренные все?
— Не больше, чем обычно, — фыркнул Глеб.
— Хорошо. А почему тусуетесь снаружи? Я же тебя знаю — любой клоповник за два дня обживаешь.
— Не хотят. И я не хочу. Все-таки там семь человек умерло.
— Когда это тебя останавливало? Или Андрюху? Он вообще в склепе под Манагуа жил, извращенец.
— А ты загляни туда. Походи. Потом поговорим.
— Что, настолько все плохо?
Глеб пожал плечами, сердито помешивая в котелке. А Вик вдруг полностью потерял нить разговора, потому что увидел Женьку.
Она почти не изменилась — маленькая, смуглая, встрепанная, увешанная феньками и бусами. Огромная пестрая шаль охватывала ее плечи и свисала на груди странными толстыми складками, которые Женька почему-то бережно поддерживала. Двигалась она непривычно: плавно и осторожно, будто держала в руках хрупкую драгоценность.
— Мы мечтали, мы мечтали, наши пальчики устали… — пропел Глеб, перехватив взгляд Вика.
— Пошляк. Она одна приехала?
— Оставь, ей сейчас не до тебя.
Вик присмотрелся и не поверил своим глазам.
— Женька! — завопил он. — Тебя все-таки захомутали!
— Не дождетесь, — ответила Женька, подходя ближе. — Данька, познакомься с глупым дядей…
Данька, уютно устроенный в шали, обозрел Вика огромными глазами и наладился было зареветь, но, к счастью, передумал. Глеб налил в тарелку супа, выскреб из углей пару печеных картофелин.
— Давай подержу, — предложил он. Женька благодарно кивнула. Глеб аккуратно подхватил крошечное тельце, и младенец тут же с наслаждением вцепился ему в патлы. Женька хихикнула и разломила картофелину.
— Чтоб мы делали без дяди Чена, — пробормотала она с набитым ртом и захрустела огурцом.
— Фермер здешний нас подкармливает, — объяснил Глеб, осторожно высвобождая бороду из цепкой хватки Даньки, и вдруг спросил: — Ты отличишь одного китайца от другого?
Все рассмеялись.
— У Глеба теперь пунктик на китайцах, — сказал Андрей. — Как дядя Чен здесь появился, всех спрашивает…
— А все-таки? — не отставал Глеб.
— Ну, если знакомые, — промямлил Вик.
— Незнакомые, — оборвал Глеб. — По фотке, например. Можешь сказать, где один и тот же человек, а где два похожих?
— Нет, конечно, — пожал плечами Вик. — Да и не только с китайцами так.
— Вот то-то же, — загадочно изрек Глеб и замолчал.
Собравшийся на обед народ постепенно разбредался. Женька растянулась на траве, уложила Даньку на живот и закрыла глаза. Вик сложил остатки картошки в котелок и отставил в сторону.
— А откуда дровишки? — спросил он.
— М? — рассеянно прогудел Глеб.
— Откуда бабло? Или дядя Чен кормит из высших соображений?
— Милосердие Будды бесконечно… Немного оттуда, немного отсюда… батрачим потихоньку…