Яблони на Марсе (сборник)
Шрифт:
В самом начале освоения Марса тяжелые ионные буксиры доставили на поверхность планеты жилые и инженерные отсеки. Высадились первые поселенцы, возвели защитный купол. Сейчас уже и топливо сами производим, путем электролиза воды из оставшейся вечной мерзлоты, добываем жидкий кислород и водород.
В общем, как домой возвращаюсь. Все привычно и освоено. Терраформация идет своим чередом.
Только Инги нет рядом со мной.
Едва вернувшись в Первый купол, я заправил положенный мне по должности бот и выехал к Колодцу. Если проложить путь по глубокой впадине за холмом, то можно легко
Но сейчас меня ждали. Человек в темном скафандре просигналил фонарем. Я остановил бот и вышел.
— Привет, Макс, — сказал Игорь, пожав мне руку. — Уже вернулся?
— Да, как видишь, — ответил я. — Но пока не доложил тебе.
— Ничего, еще доложишь, — улыбнулся Игорь Андреев, мой начальник. — Успеется.
Мы помолчали.
— Все равно все по-старому. Затишье. К Колодцу идешь?
— А что, не пустишь? — с вызовом спросил я.
— Пущу, — тихо сказал Игорь. — Никто из наших не станет тебе мешать. Не думай, что твои ежедневные вылазки для нас секрет.
— Спасибо, — сказал я.
— Не за что, — снова улыбнулся Игорь.
— Я пойду?
— Иди. Только…
— Что «только»?
— Ты осторожнее, Макс, — сказал Игорь. — Все-таки временная аномалия. Шут ее знает, как себя может повести. Я не хочу лишиться ценного сотрудника. Говорят… Да что там «говорят», я ведь и сам иногда видел, что ты там бываешь не один. Твой собеседник точь-в-точь на тебя похож.
Я развернулся и направился к боту.
— Макс!
— Что?
Я обернулся.
— Правда, что возле Колодца можно встретить самого себя?
— А шут его знает, — улыбнулся я в ответ.
В этот раз он был без шлема. Ветер теребил совершенно седые волосы. Вокруг Колодца пробивалась зеленая трава и неуверенно цвели первые одуванчики. С одного на другой перелетала бабочка с желтыми крыльями.
— Ждешь? — спросил я.
— Жду, — ответил старик.
— Значит, все бесполезно?
— Почему же, — медленно сказал он. — Во всем всегда может быть свой смысл. Я не дождался. — Он погладил своего чижика-пыжика. — Но ты — не я.
— Ты — не я, — повторил я и снял шлем, впервые вдохнув воздух Марса. Ветер будущего пах свободой и теплым медом.
— Смотри, — сказал мой собеседник, доставая из-за пазухи пищащий комочек.
— Что это? — удивился я.
— Это Номер Один. Он вернулся.
На меня уставились перепуганные глаза-бусинки серого мышонка с написанным на боку номером.
Игорь долго провожал меня взглядом.
Как давно я не был возле Колодца, казалось, что прошла целая вечность. Меня больше никто не ждал. Ветер носил сухую красную пыль, и безразличное солнце освещало пока еще мертвую планету. Но я видел будущее.
Я знаю.
И верю.
«Все будет хорошо», — словно заклинание произнес я, погладил чижика-пыжика и посмотрел на свой город. Отсюда была видна вершина купола. На длинной мачте развевалось далекое знамя.
А чижик-пыжик пел. В его незатейливой песне были радость и печаль, большие горести и маленькие победы нового мира.
Стоит только оглянуться — и дотронешься…
Я услышал такую же тихую ответную мелодию.
И обернулся.
И.А. Даль.Синяя ворона
Не навреди.
Когда все вокруг улыбаются, улыбка теряет значение. На станции терраформинга «Марс-9» улыбаются все. Непробиваемый оптимизм — естественное состояние поселенцев. Но улыбка, сиявшая на лице Линды Хармони, была шире и светлее обычной, и это настораживало. Не переставая улыбаться, она сделала глубокий выдох, словно пытаясь заразить меня радостью. К потолку взмыло облачко пара. В моей клинике поддерживается отрицательная температура — мне так комфортнее, но люди мерзнут. Чувствовалось, что у Линды есть новость. Важная. Очень важная. И Линда наслаждается каждой секундой: она знает, а я — нет. Как мало нужно человеку для счастья.
— В чем дело, миссис Хармони? — поинтересовался я.
— Лео, — ответила Линда. — Мальчишка, сын Аля и Тани. Их фамилия Кэс…
— Я знаю. Что он сделал?
— Насилие. Он ударил ребенка.
Я сменил выражение лица с заинтересованного на сосредоточенное:
— Кого?
— Младшую сестренку.
Синхронизировав внимание с состраданием, я спросил:
— Степень повреждений?
— Я видела кровь, — ответила миссис Хармони со все той же широкой улыбкой.
Без суеты, но быстро я разложил по карманам все, что может понадобиться, и двинулся к выходу:
— Где это произошло?
— Не стоит так спешить, доктор! С малышкой все в порядке.
Она не понимала главного: кровь десятка девчушек и вполовину не так важна, как Лео.
— Когда это случилось? — Я уже стоял в дальнем конце кабинета, у термошлюза.
— Пять-шесть минут назад.
— Куда он ее ударил?
— По лицу, кровь шла из носа.
— Вы сами это видели?
— Нет-нет, они играли на рекре-уровне… — Она сглатывала звуки, рассказывая: нехороший признак. — А мы, то есть я и Света Клифф, занимались на бег-дорожке… недалеко, когда услышали крик, а потом плач. Девочка выскочила из-за кадок с лимонами… Кровь на лице! Она плакала. А он… то есть Лео, погнался за ней, подхватил на руки и… И они уехали вниз на лифте… Мы не успели остановить. Все… то есть многие, кто был в парке, видели, как она бежала… И кровь…
Пристегивая кобуру к ремню, я сменил выражение лица на угрюмо-решительное и легонько подтолкнул Линду к выходу:
— Спасибо вам, миссис Хармони. Ваше сообщение очень важно.
Она расцвела.
— Давайте спустимся и продолжим расследование на месте.
У Лео низкий индекс эмо-устойчивости. Худший в его поколении. Но лень, ложь, оскорбления или воровство — куда менее тяжкие проступки, чем насилие, в особенности по отношению к четырехлетней девочке.
Мы расселись по противоперегрузочным креслам лифта и пристегнулись. Через полторы секунды наступила невесомость — капсула начала свободное падение вниз, к жилым уровням.