Яд для королевы
Шрифт:
Было бы странно, если бы Лизелотта вдруг повела бы себя сдержанно и высокомерно. Она — сама открытость, сама непосредственность. Но, быть может, если бы король узнал о ее беде, он бы нашел управу на этих мерзавцев, которые так изводят Ее высочество?
— Я уверена, что король помог бы нашей госпоже. Хотя сейчас главной его советчицей стала особа, которая спит и видит, чтобы вокруг воцарилась тишь да гладь, которая проповедует молчание, покорность, терпение, добродетель...
— Добродетель? Это у миньонов? Мне кажется, ходили слухи, что Его величество питает отвращение к содомии?
— Да, и к тем особым
— Но ради чего хотят выжить нашу дорогую курфюрстину миньоны герцога?
— Ну, это яснее ясного. Им больше никто не будет мешать, и они будут «ощипывать» герцога, сколько захотят. Лоррен и Эффиа и без того купаются в золоте, но им этого мало.
— Господи! Неужели такое возможно? Бедная, бедная, добрая Лизелотта! Неужели нет никого, кто мог бы ее защитить?
— Вы имеете в виду всех, кто любит ее, как я, как мадам де Клерамбо, де Невиль, ее камеристки, и вы тоже, я думаю? Но что мы можем поделать против закованных в броню воинов? Наша привязанность лишь немного смягчает ее положение.
— А я свою любовь и сочувствие скоро смогу выражать только в письмах, — вздохнула Сесиль, которая не успела еще поделиться своей главной новостью. — Я ведь выхожу замуж... Вернее, брат выдает меня... За очень важного в нашем государстве человека...
— Почему вы как-то странно говорите об этом? — удивленно спросила Шарлотта. — Вы же, наверное, очень счастливы?
— Лучше не будем пока говорить о счастье, — посоветовала разумная Лидия.
— А что? Сесиль разве не любит своего жениха?
— Сейчас вы все поймете, милая Шарлотта, — снова вздохнув, заговорила Сесиль. — Мой жених вдвое старше меня, у него тройной подбородок и живот, как у кардинала... Но он непомерно богат. В общем, через неделю я попрощаюсь с Сен-Клу, с нашей госпожой... и с вами тоже. У меня нет большой надежды, что я когда-нибудь вернусь сюда.
На глаза Сесиль навернулись слезы, и у Шарлотты защемило сердце, она просто не могла смотреть, как подруга плачет.
— Откажите ему, за чем дело стало! Вы молоды, хороши собой, ваша госпожа вам покровительствует. Нужно только...
— Взбунтоваться, как это сделали вы? И что будет дальше? Чего хорошего я смогу дождаться? Этот брак одобрил Его величество король. У меня нет выбора, милая Шарлотта. И так уж сильно переживать за меня не стоит. На этом гризайле [79] есть небольшой лоскутик синего неба: мой... жених слывет человеком редкой доброты. Он давно уже любит меня, и не его вина, что он не так хорош собой, как шевалье де Лоррен. Кто знает, может быть, я не буду такой уж несчастной.
79
Живопись, выполненная оттенками одного цвета, чаще всего серого или коричневого.
— Какой наверняка были бы, стань вашим супругом шевалье, — закончила Лидия. — А мы с Шарлоттой по примеру нашей госпожи будем писать вам чуть ли не каждый день. Расстояние — не помеха для настоящей дружбы.
Против мнения мудрой Лидии возразить было нечего. Сесиль, похоже, примирилась со своей судьбой, так что Шарлотте оставалось только от души поцеловать подругу и пообещать
Этой ночью Шарлотта долго не могла заснуть, и утром проснулась в очень подавленном настроении. Встав, она сразу же поспешила в парк, как обычно она поступала в Сен-Клу и как она привыкла делать в те дни, когда королева не нуждалась в ее услугах. Хотя совсем не редко Шарлотта помогала Ее величеству выбирать наряды и украшения — Мария-Терезия оценила присущий Шарлотте врожденный вкус. Но этим утром Шарлотте хотелось насладиться чудесными розами, которые в изобилии цвели сейчас в Сен-Клу. Пройдет два дня, они приедут в Версаль и там будут любоваться великолепными планировками великого Ленотра, но не буйным цветением душистых цветов. Шарлотта направилась к своей любимой скамейке, едва заметной из-за раскидистого розового куста, но когда подошла к ней, чуть не вскрикнула от огорчения — скамейка была занята. Она повернула обратно, собираясь отправиться на поиски другой лавочки, но тут тот, кто опередил ее, поднялся и произнес:
— Одну минуточку! Пожалуйста! Прошу вас, мадемуазель де Фонтенак!
Оказалось, что это был Адемар де Сен-Форжа. Еще более нарядный, чем обычно, весь в кружевах, бантах и перьях, он переливался всеми оттенками синевы — от бледной лазури до густой морской сини. Молодой человек поклонился Шарлотте с величайшей изысканностью, она ответила ему коротким реверансом.
— Я думала, что не встречу ни одной живой души в этом глухом уголке парка после праздника, который закончился на рассвете. Что вы тут делаете?
— Я помню, что вы любили эту скамейку, и ждал вас здесь.
— Вам повезло. Я могла бы пойти совсем в другую сторону.
— Нет, не могли. Я предчувствовал, что непременно вас встречу. Мне очень нужно с вами поговорить.
— О Господи! О чем же?
Настроение Шарлотты отнюдь не улучшилось: молодой человек помешал ей насладиться чудесным утром, и она была раздосадована.— Сейчас вы все узнаете. Только, сделайте милость, присядьте сначала. Так будет... удобнее.
Сообразив, что ее возражений он сейчас не услышит, Шарлотта повиновалась.
— Пожалуйста, я сижу и готова вас выслушать. О! Что это такое вы делаете?
Голубая фигура Адемара совершенно неожиданно согнулась чуть ли не пополам, одним коленом он встал на землю. От его движений в воздухе еще более пряно запахло амброй, которой он душился.
— Я принял наиболее подходящую позу для того, что собираюсь вам сказать, — ответил он и продолжал: — Дорогая Шарлотта, не соизволите ли вы оказать мне честь и взять меня в супруги, став графиней де Сен-Форжа?
— Вы хотите жениться? Вы? — ошеломленно переспросила Шарлотта.