Яд саламандры

Ана Сакру

В комнате пахнет благовониями, пряными и дурманящими. Их густой аромат смешивается с мужским запахом, плотно окутывающим ее с головой. Забивает ноздри, мешая дышать. Грудь нервно поднимается в попытке раскрыть легкие, но на нее вдруг ложится мужская ладонь, и Кэна резко выдыхает, снова дернувшись.

– Что ты делаешь? –

шипит одними губами, чтобы остальные наложницы не слышали.

– Трогаю тебя, – урчит Родэн в шею, и она с ужасом ощущает, как его язык оставляет влажный след на нежной коже. Губы смыкаются на мочке, а пальцы оглаживают затвердевший сосок.

– Зачем? – паника смешивается с огнем в крови, отдаваясь в висках болезненными толчками. Тело покрывается мурашками.

– Разве не очевидно? – и она чувствует на коже его улыбку, – Хочу тебя поиметь.

Кэна задыхается от такой грубой прямоты, застывает в его руках, сильнее сводя ноги, так что коленки больно ударяются друг о друга, и слышит его хриплый смешок. Рука, до этого покаявшаяся на талии, оживает и ползет вниз, с усилием раздвигая напряженные бедра.

– Не надо, – губы Кэны дрожат, выдавая близость истерики, – Пожалуйста, отпусти. Пожалуйста.

– Не хочу, – и мужская ладонь накрывает промежность, поглаживая сквозь накидку. Пальцы чуть надавливают на половые губы, скользят вдоль, и девушка чувствует, как прозрачная ткань под его рукой становится мокрой.

– У тебя же есть они, – Она судорожно кивает на извивающуюся в танце Дару, поглядывающую на них с плохо скрываемым раздражением, – Развлекайся с ними.

– Ты ведь такая же, как они, Мескэнет, разве нет? – рука на груди вдруг чувствительно щипает напряженный сосок, отчего рабыня шипит сквозь зубы, не понимая свою реакцию. Больно, и в то же время в низ живота прострелило так, что бедра сами собой подались навстречу играющимся пальцам.

– Ты же сама так хотела, – Рэм убирает

руку с груди и хватает ее за подбородок, поворачивая к себе, впиваясь в глаза расплавленным взглядом, – Сама выбрала быть наложницей, и я всего лишь даю тебе то, что ты хочешь…

Вторая рука принца комкают ткань на бедрах, обнажая дрожащую рабыню до самой талии, и пальцы добираются до обнаженной плоти, гладят влажные половые губы, очерчивая вход в лоно

– …Даю то, что хочешь и что заслуживаешь.

Кэна прикусывает губу, тяжело дыша. Его взгляд, будто выдирающий душу, заставляет цепенеть. Слова слышатся в красном тумане. Только прикосновения имеют значение сейчас, наглые, ласковые, порождающие нестерпимый жанр.

– Не могу при них, не могу при твоих наложницах, – находит в себе силы вытребовать себе хотя бы что-то.

Это слишком стыдно. Может не сейчас, но точно будет потом. И Родэн не знает, не догадывается, что у нее не было никого, но сказать прямо язык не поворачивается. Рэм хмурится, будто услышал что-то неприятное. Изучающий взгляд скользит по порозовевшему от смущения и возбуждения лицу рабыни, останавливается на лихорадочно сверкающих глазах.

– Хорошо, не сегодня, – тихо произносит.

Но пальцы, будто опровергая его обещание, раздвигают набухшие лепестки и на секунду проникают в напряженное лоно, вызывая тихий всхлип. Скользят выше и находят чувствительную пульсирующую точку. Кэна дышит с трудом и пытается встать.

– Отпусти тогда, – голос дрожит, не слушаясь.

– Через пару минут, смотри пока на Дару, – и он с силой поворачивает ее голову, заставляя устремить затуманенный взгляд на извивающуюся танцовщицу. Кэна чувствует, как Родэн кивает наложнице, и та, поклонившись ему, моментально перестает танцевать и подходит к Лине, откладывающей тайру.

Конец ознакомительного фрагмента.