Яд
Шрифт:
— Позовите Карлтона. Скажите ему готовить телегу и принести самый большой мешок для еды. Мне нужно немедленно кое-что доставить в замок канцлера.
Она слушала звяканье брони стража, он поспешил по лестнице, а ее сердце колотилось от трепета из-за того, что она только что сделала. А потом она вытащила из-за воротника кинжал, уже смазанным парализующим ядом.
Она хотела увидеть, будет ли сопротивляться Тристан без сил его разума.
— Олив… Оливия, — простонал Тристан за ней. Его лицо стало цвета снега, он смог перекатиться на спину и выдавил сквозь кровь. —
— Не скажу, — прошептала она и прошла к нему. Она присела, чтобы дотянуться до него, схватила его за волосы, оттягивая голову, чтобы он смотрел ей в глаза, пока она тихо говорила. — И с этих пор ты будешь звать меня по имени, что украл у меня. Ты будешь звать меня Д’Мер.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Взятое имя
Близилась середина ночи. Оливия прислонялась к широкому дубу и слушала, как шепчет листва над ней. Снег только растаял в Великом лесу, но воздух еще был прохладным, делал четче звуки и запахи леса, оживлял их. Она вдыхала воздух, и спокойные ароматы успокаивали Яд.
Свет покачивался на дорожке. Он бросал на листья и ветви желто-оранжевое сияние. Свет неуверенно приближался к ней. За ним раскачивался мужчина, напевая под нос песню из таверны.
Оливия не двигалась, пока свет приближался. Ей не нужно было. Когда налитые кровью глаза мужчины посмотрели на нее, он упал на колени.
— Ладно, прости… прости! Я не хотел!
— Поздно извиняться, Фостер. Боюсь, канцлер сильно оскорблен.
— Но я был не в себе, обзывая его! Клянусь! Я… выпивал! Прошу, — скулил Фостер, бросив фонарь на землю, чтобы сцепить ладони перед собой. — Прошу, не передавай ему слова старого пьяницы, ладно?
— Мои поступки — не твое дело. Меня прислали сюда наказать тебя.
— Нет, — простонал он. — Ты должна понимать, что я не знал, я не верил ему, когда он сказал, что пошлет призрака против меня. Как я мог ожидать… Нет, стой!
Но Оливия не остановилась. Она прошла три шага к свету, улыбаясь под маской, а Фостер скулил.
— Тридцать! Я дам ему тридцать процентов!
Она вытащила кинжал из-за пояса, намеренно задевая краем лезвия ножны.
— Сорок, Судьбы ради! Сорок, он почти присвоит меня!
Оливия убрала кинжал и вытащила из складок плаща пергамент.
— Ты подпишешь это соглашение и доставишь в Харборвилль к концу недели. А они отнесут его канцлеру.
— Но до Харборвиля неделя езды…
— Тогда спеши. Если не успеешь вовремя, я вернусь… и я буду злой, — Оливия бросила пергамент к его ногам и смотрела, как Фостер запихивает его в карман. Она ушла от света и пропала во тьме леса.
Фостер звал ее. Хотел узнать имя, хотел узнать, откуда ей было известно, что он будет в таверне. Но она не ответила. Она никогда не отвечала. Она хотела, чтобы люди знали как можно меньше о новом агенте канцлера.
Оливия лучше будет призраком, чем с именем, так страх жертв заставит их молчать.
Тристан был прав:
Деревня Фостера была в ответе за поставку армии совета лук и стрел. Из-за грядущей войны оружие будет придерживаться и продаваться дороже, так что она потратила время, чтобы перебираться по лесу и морям от поместья к поместью, чтобы укрепить хватку совета на всем от брони до торговцев рыбой.
Если Королевство охватит война с шептунами, им потребуется каждый меч и крошка, которые можно собрать.
И этого все равно не хватит.
Она разобралась с Фостером и хотела увидеть еще одного торговца. Корабль ждал в Оуклофте, чтобы вернуть ее в Зеленокровь, но она повернула на север.
Ее кобылица бежала мили по знакомой тропе, огибала большие деревья, и тьма ночи сменилась бледным рассветом. Сосновая стража только начинала просыпаться, первые струйки дыма поднимались из труб, первые сонные жители выходили из домов по делам. Некоторые кивали ей, пока она проходила, улыбались знакомому виду всадника в маске, часто остающегося у Гаррона.
Она оставила лошадь в конюшне, конюхи дали ей воды и овса. Оливия пошла в дом.
Она была в нескольких ярдах от двери, когда дверь распахнулась. После всего, что она узнала о нем, она не была удивлена, что Гаррон ответил сам. Он, наверное, увидел ее из окна кабинета.
— Я слышал, что призрак Д’Мер буйствует в лесу, угрожая лордам и торговцам. Ты об этом ничего не знаешь?
— О, Гаррон, ты же знаешь, что я не слежу за слухами, — ухмыльнулась Оливия.
Его рубашка была не заправлена и смята. Его ноги были босыми, пояс сидел на нем криво. Она знала, что он, похоже, не спал всю ночь, а пробыл в кабинете, хоть он бы и не в очках, и она знала, что это не цифры его беспокоят.
— Полагаю, ты только вернулась в поручения канцлера? — сказал он, пока она приближалась.
— Да. В этот раз это был Фостер, — ответила Оливия.
Она решила не говорить Гаррону о своей свободе. Все моря верили, что Тристан все еще правил, и этому лучше было продолжаться. И, если бы Гаррон узнал правду, он отругал бы ее за то, что она продолжала со своими… переговорами.
Он окинул ее взглядом.
— И ты прибыла, потому что хочешь укрыться, пока не залечишь раны?
— Нет. Я не ранена, — она сняла капюшон и маску. — Видишь?
Рот Гаррона приоткрылся, впервые он выглядел значительно удивленным.
— Тогда ты в беде? В опасности? Тебя преследуют?
— Нет… все в порядке.
— Тогда зачем ты здесь, мадам?
Она не была уверена.
— Думаю, причины нет. Я надеялась, что мы сможем поговорить, — Оливия остановилась на расстоянии вытянутой руки от него, невольно улыбнулась от неожиданного смятения в его голубых глазах. — Ты меня не впустишь?
Мгновение казалось, что он откажет: он хмурился. А потом вдруг обнял ее.