Ядовитые узы, или Два зельевара — гремучая смесь

Лоринова Екатерина

– Нет, все правильно, лучше в экипаже, – я взял ее под руку и вывел через фигурный портик на улицу, минуя площадь. Слишком много любопытствующих баранов собралось, еще сознание потеряет, а мне тащить. Кликнул первого попавшегося извозчика – соседка забралась вовнутрь заторможенно, как накачанная наркотическим зельем.

– Ну, теперь-то Вы мне расскажете? – расположился на сиденье напротив, как можно дальше, насколько позволяло замкнутое пространство. Память предательски воскресила путь в департамент – и мое замешательство. Настоящей магией – я не говорю о слабых способностях к артефакторике – занимаются только снарры. Вдруг в ее

роду затесалась кровь Высших? Звучит невероятно, но после сегодняшнего странно чему-то удивляться.

– Вероятно, действие зелья закончилось, – Дана озвучила одну из моих версий и буквально ожила – больше не было скованности и напряженности. Таак…

Я наклонился вперед, сокращая расстояние. Маленькая лгунья!

– Вы можете обмануть Арвина, но не меня. Действие зелья закончилось ровно секунду назад, – и молчала она, борясь с собой, не иначе. Отсюда механичность движений…

– Зачем тогда спрашиваете, если и так знаете все больше всех? – Данари вскинула подбородок и отвернулась к окну, но даже в полутьме экипажа я заметил легкий румянец – стыдно за ложь? – так или иначе, благодарю за содействие. Вы мне очень помогли, – эти фразы она проговорила почти скороговоркой, – теперь мы можем расторгнуть… фикцию. Не хочу более доставлять неудобств.

– Данари, посмотрите на меня, прошу, – желание узнать правду превратилось в навязчивую идею. Я почти ненавидел себя за это. И чем глубже смотрел внутрь себя, тем больше понимал, что сейчас говорю не я, а другой Рин – зачарованный ее откровениями об ауре, детской доверчивостью и вместе с тем острым умом. И он эгоистично хотел услышать, что она в него влюблена. Зачем? Чтобы одержать полную и окончательную победу? …Вира бы не одобрила.

Разум слегка прояснился.

– Простите, что без дозволения ступаю на территорию тайн, – я галантно отступил, – впредь не буду. И, если пожелаете, прямо сейчас поедем на улицу бегоний к брату Аугесту.

– Полностью одобряю Ваше решение, – она чопорно сложила руки на коленях и вновь уткнулась в окно.

Слава Солнцу, до знакомого дома нас отделяла пара кварталов, но и это время растянулось на часы. Я то и дело ловил себя на том, что рассматриваю блики на природных локонах попутчицы, или наблюдаю за кружевными манжетами, то и дело приоткрывающими тонкие запястья, или просто смотрю на ее профиль – и всякий раз, будучи уличенным, сердце заходилось в рваном ритме. Проклятье, что вообще происходит?!

Моя дорогая Вира, прости меня. Да, Данари невиновна, поэтому я ей помог. Я должен был искупить вину. Брак с ней всего лишь фикция. Фикция. Фикция…

И совсем скоро ей придет конец.

– Здесь! – я крикнул извозчику, приоткрыв окошко, – вот этот дом.

Но тут, прямо у подъездной дорожки, взгляд выхватил до боли знакомую карету с мечом и щитом – законники пришли допросить жреца. Обычная процедура, учитывая обстоятельства.

Что ж, значит, завтра. На это известие во мне откликнулись раздражение… и неожиданная радость отсрочке.

Я дал новое указание кучеру – поворачивать домой, в Теневой переулок ремесленного квартала.

– Простите, тут законники, – развел руками, – обещаю отвезти Вас завтра. Но скажите, Данари, – пришлось признаться самому себе, что испытываю извращенное мазохисткое удовольствие, произнося ее имя, – где Ваш триумф? Вы одержали победу, но выглядите так, будто проиграли состояние.

– Вам знакомо это чувство? – проницательный взгляд голубых

глаз пронзил насквозь. А ведь в прямом смысле видит. Но это, как ни странно, не пугало, а напротив, радовало. Да мне нравилось это чувство! Всю жизнь я целенаправленно или невольно казался людям хуже, чем я есть – более мрачным, более нелюдимым, иногда слишком язвительным, даже Вира с сестрой не всегда понимали, что это просто моя манера общения и обеспокоенно интересовались, все ли со мной в порядке.

– Я не игрок, но в погоне за Вами потерял почти все семейное состояние. Так что в какой-то мере знакомо. А Вы не ответили на вопрос.

– Жаль, что овчинка не стоила выделки, – соседка усмехнулась, и я понял, что она про мое бессмысленное преследование. Но почему-то я не чувствовал потери, совершенно. Именно сейчас.

– Заработаю еще больше, чем потерял, не стоит сочувствия.

– Верю. Кстати, у Вас удивительное изобретение – этот «домашний дождь». Не думали патентовать?

Снова меняет тему, но похвала приятно греет.

– Он все еще нуждается в доработке.

– Я тоже заметила, что под нижнюю трубу разумно подставить таз, как у рукомойника.

– А можно и объединить их свойства, – и я начал расписывать, как именно собираюсь это делать. Дана то и дело вставляла свои замечания, но удивительно к месту, и я даже забыл, что говорю с Ней. Очнулся, только когда карета остановилась. Глаза северянки блестели так же азартно, как и мои, и отодвинулась она – могу поклясться, с сожалением.

На выходе из кареты я подал ей руку – и меня снова накрыло смятение, смешанное с легким смущением, когда она посмотрела на меня, вкладывая пальцы в мою ладонь. Боги, да я как девственник. А вот и ответ! От сердца немного отлегло, когда я принял простую версию – у меня слишком долго не было женщины, вот организм и реагирует на всех подряд. Даже на нее. Такими темпами скоро буду засматриваться на Артишу. Знаю одно «успокаивающее» зелье, после обеда сразу же им займусь.

– Я могу вас поздравить? – Кора ждала на крыльце. Лавка была закрыта, сестра просто не смогла бы работать в таком волнении, я ее знал.

– Да, все хорошо.

– Вы отлично смотритесь вместе, – вырвалось у нее – уверен, ненарочно. Неужели она и правда так считает? Да какая разница!

Дана слилась цветом с алой целозией под окном. Во мне вспыхнула злость. Неужели сестра не видит, что смущает ее?

– Данари, не обращайте внимания, Кора слишком сентиментальна.

– Было бы на что обращать! – она остервенело сорвала дорожный плащ и повесила на крюк – который обычно занимал я, и это позабавило, – и отвечаю на Ваш вопрос, – несмотря на то, что прошло время, не требовалось пояснять, о каком именно вопросе идет речь – он жег изнутри упрямым детским желанием заполучить отобранное, – какой может быть триумф, если мне приходится выкручиваться, обманывать, прикрываться чужой фамилией, ночевать в чужом доме!

– Овчинка не стоила выделки? – ответил ее же словами. Ответ знахарки уязвил. Значит, я ей настолько противен, что даже помощь кажется ложкой меда в бочке дегтя?!

Ее руки внезапно безвольно повисли вдоль тела.

– Простите, лирон Вейден. Иногда я слишком многого хочу.

Знать бы мне, чего хочу я. Я смотрел на нее, не в силах ничего сказать – и отойти тоже. Положение спас стук в дверь.

– Рин, там следователь, – испуганная Кора влетела в прихожую, – просит тебя.

– Спасибо, уже иду.