Ядовитый Факультет. Фея, которую вы заслужили

Флоренская Юлия

Он, ввиду отсутствия у него лекции, пинал балду, попивая крепко заваренный чай и рассеянно полистывая справочник с химическими формулами ядов.

– Зачем восстанавливать Врата? – с места в карьер спросила я.

Деус Ним поперхнулся и принялся так громко откашливаться, словно вознамерился все лёгкие из себя выкашлять. Будь кто другой на моём месте, в него бы уже наверняка полетел профессорский ботинок или тот же справочник (увесистый, между прочим, талмуд) – за то, что врываются без приглашения, омрачая священный перерыв.

– Нойта… Кха-кха!.. Сарс…

Кха-кха-кха! Какого… хке?! Пучеглазая барабокка тебя раздери!

Не иначе, его мои косички впечатлили, шедевр, я считаю. Каждый день было гнездо, а сегодня вдруг – нате вам – змеи.

Теперь уже я зашлась – не кашлем, смехом. Ну почему – что дракон, что изверг наш академический – ругаются одинаково уморительно?

– А где же «извините, уважаемый Деус Ним, опоздала, больше не повторится?» – тоненьким голоском изобразил профессор.

Затем он выдержал паузу, смерил меня своим фирменным ядовитым взглядом и заунывно вздохнул.

– Ладно, слушай сюда, наказание ты наше. Врата нужны. Они прямо-таки необходимы. Пока нет Врат, нет доступа в Дивный Мир.

– Кому нет доступа? Кто и что в Дивном Мире забыл? – потребовала уточнений я.

Деус Ним завёл глаза к потолку и с напускным спокойствием сплёл на груди руки.

– Души умерших, как бы банально ни звучало. Сейчас умершие не могут попасть на тот свет, так и болтаются по Мережу призраками. Уже, вон, чуть ли не каждый второй заголовок о привидениях вопит. Скоро от них отбоя не будет. А знаешь, что бывает, если случается призрачное перенаселение? Всякое паранормальное происходить начинает, да. А заодно воздух сгущается, меняются погодные условия, катаклизмы могут разразиться. Эпидемии с летальным исходом у пятидесяти процентов населения. Оно нам надо?

– Не надо, – согласилась я. – Но почему это должно быть нашей проблемой?

– А чьей ещё? Кто, кроме нас, готов расхлёбывать эту кашу?

У меня язык не повернулся заявить, что я, вообще-то, не готова. И никогда не буду готова. Услыхав о последствиях из первых, так сказать, уст, я полномасштабно осознала, что дело труба, что для Нойты Сарс отныне перестаёт существовать слово «хочу» и стартует эпоха понятия «обязана». Обязана, чтоб его!

Прощай, свобода.

А была ли ты у меня хоть когда-нибудь?

С Кагатой в её новорождённом саду мы встретились после обеда, и она мигом распознала причину моего упадочного настроения.

– Что, Деус Ним тебе гадостей наговорил? – спросила она, распространяя над квадратными метрами бывшего болота чары роста. На её половине уже тянулись ввысь маленькие зелёные деревца.

– Вроде того, – вздохнула я. – У меня был вопрос, он на него ответил, только и всего. Ничего личного. Но на душе теперь такие кошки скребут. Грусть невыразимая.

– И ты, разумеется, не поделишься. Будешь консервировать свою грусть до победного, – с досадой констатировала подруга. – Что ж, ладно, поступай, как считаешь нужным. Но на всякий случай скажу, что многим бывает обидно, когда им не доверяют лучшие друзья.

Я покивала, повздыхала, но изливать душу даже не подумала.

Сформулировать бы её сначала литературно, эту грусть, подобрать слова и связать их в предложения – чтобы было, что излить.

Видимо, Кагата тоже поняла, что чувствам надо дать созреть и оформиться во что-то конкретное. Она виновато улыбнулась и занялась озеленением своей территории.

А я вспомнила, что опять забыла: забыла попросить у дракона эликсир магической силы. Но когда это у меня была голова на плечах?

Не было головы – зато имелся сырой драконий пиджак. И у пиджака наверняка что-то водилось в карманах. Я без зазрения совести в них порылась, вынула на свет пару купюр номиналом настолько смехотворным, что не хватило бы даже на чай. Нащупала носовой платок, клочок бумажки с непонятными иероглифами – и ни одного, ни единого флакона с жидкостью, которая бы могла сойти за эликсир.

Я позаимствовала у Кагаты методичку, просто чтобы взглянуть на магический алгоритм движений для выращивания сада. От нечего делать движения воспроизвела. И – о чудо, о диво дивное! – с моих пальцев сорвались искры, и упали они на землю, и дали плод.

Точнее, росток. Кривенький, хиленький росток неопознанного дерева, а может, куста или цветка, вылез прямо в том месте, где искры впитались в почву.

– Ой, – сказала я. – Это как?

Кагата уставилась на меня, недоумевая не меньше.

– Ты сегодня эликсир пила?

– Не пила. Зато воды в ручье… глотнула.

И тут меня осенило. Ручей! Первый Ручей Изобилия, куда мы с Сио Лантием, как два адреналиновых наркомана, сиганули с утра пораньше, оказался поистине чудотворным.

Я произвела движения из методички ещё раз – и искры вновь послушно спорхнули с моих пальцев, чтобы дать рождение очередному, пусть и скрюченному, ростку.

Я глядела на свои руки со смесью восторга и досады.

Кагата глядела на мои руки и не верила глазам.

Если б мы только знали, если бы мы имели представление о том, на что способны Ручьи, пришла бы подруге на ум идея ограбить сыщика? Пришла бы мне идея её послушаться? Нет, нет, нет.

И не связалась бы я тогда с Ли Фанием Орлом на свою беду, и не выяснила бы, что он дракон, с которым нас так многое связывает. И не влюбилась. И не страдала бы теперь оттого, что нам грозит разрыв…

– О-о-ох!

– Ты чего, Нойта? – всполошилась Кагата. – Да что с тобой? Такое открытие, а ты в слёзы?

Слёзы и впрямь лились у меня из глаз, словно где-то там, внутри, до упора открутили вентиль. Сама толком не помню, как из положения стоя переместилась в положение сидя на корточках, потом на колени, потом и вовсе на пятую точку, примяв едва-едва проклюнувшуюся траву.

Стыдоба, что уж тут.

– Если ты сию секунду не расскажешь, что с тобой творится, я тоже рыдать начну, – драматично пообещала Кагата, бросаясь ко мне и хватая меня за руки. – Неразделённая любовь у тебя, что ли?

– Как раз-таки разделённая, – шмыгая носом, поведала я. – Ещё как разделённая. Но ведь мне придётся уйти. А он останется…