Яковлев А. Сумерки

Неизвестно

Автор

А может быть, и не омовение, а холодный душ, от которого так холодно стало правящей номенклатуре. Она быстро сообразила, что гласность и свобода слова копа­ют ей политическую могилу, и начала ожесточенную борьбу против независимой информации. И по сей день гласность, свобода слова являются главным препятствием для чиновни­чества, заменившего власть КПСС, чтобы вернуть себе всю полноту бюрократического произвола.

Началась горбачевская эпоха. О некоторых ее особеннос­тях и чертах я расскажу в главе «Михаил Горбачев». В мар­товские дни, связанные со смертью и похоронами Черненко, пришлось работать буквально круглосуточно. На меня и Ва­лерия Болдина легла задача подготовить похоронную

речь, которую Михаил Сергеевич должен был произнести с Мав­золея. Горбачев очень волновался. Он понимал, что от этой коротенькой речи ждут многого, что она будет тщательно анатомироваться. Речь приняли хорошо. Она звучала инте­реснее, чем обычно в таких случаях, но и не нарушала при­нятых стандартов — все-таки это были похороны, а не тор­жественное собрание.

В эти же дни мне позвонил Михаил Сергеевич и сказал, что надо готовиться к возможным событиям на международ­ной арене, например к встрече с Рейганом, которую тот уже предложил. Михаил Сергеевич попросил изложить мои сооб­ражения на этот счет.

Поначалу у меня к Рейгану было отрицательное отноше­ние. Мне не нравились его бряцание оружием, призывы к гонке вооружений, обидные слова в адрес Советского Сою­за. К этому времени я опубликовал книгу «От Трумэна до Рейгана» — резко критическую. Хотя в книге и содержалось немало ссылок на работы американских авторов, подтверж­дающих мои суждения, но в целом ее нельзя было назвать научно объективной — хотя бы потому, что она была сверх меры идеологизированной. Еще не избавившись полностью от идеологических предвзятостей, я и начал сочинять запи­ску, в то же время хорошо понимая, что публицистика — это публицистика, а реальная политика — совсем другое дело. Привожу текст записки полностью.

«О РЕЙГАНЕ. Исходные позиции — они неоднозначны.

1. Все говорит о том, что Рейган настойчиво стремится овладеть инициативой в международных делах, создать представление об Америке как стране, целеустремленно вы­ступающей за улучшение отношений с Советским Союзом и оздоровление мирового политического климата. Он хотел бы решить ряд задач и в контексте мечты о «великом прези- денте-миротворце» и «великой Америке», хотя сейчас психо­логическая обстановка сложилась не в его пользу.

2. Рейган обозначил и частично выполнил планы милита­ризации Америки, практически все дал военному бизнесу, что обещал, поэтому он может перейти к дипломатии на «выс­шем уровне», которая в любом случае является престижным делом, поднимает политические акции, в чем сейчас Рейган нуждается.

3. Его поджимает дефицит бюджета, который грозит экономическими неурядицами. Этот дефицит надо либо оп­равдывать внешней угрозой, либо сокращать.

4. При всей внешней относительной солидарности в НАТО и среди других союзников единства нет или оно не такое уж прочное. США стараются удержаться на гребне центростремительной тенденции и всячески помешать раз­витию центробежной тенденции.

В этом контексте, очевидно, следует оценить и пригла­шение к встрече. Здесь просматривается многое: стремле­ние замкнуть наши отношения с Западом в советско-амери­канском русле (за своими союзниками США следят насторо­женно); учет антимилитаристских настроений в конгрессе и вне конгресса; желание заново прощупать советскую пози­цию по ключевым международным вопросам. И несомненно, что эта акция, помимо ее политического назначения, несет значительную пропагандистскую нагрузку. Он ничего не те­ряет от отказа от встречи («видите, я хотел, но...»), равно как и от провала встречи («русские, как всегда, несговор­чивы»).

Иными словами, с точки зрения Рейгана, его предложение продумано, рассчитано точно, не содержит политического риска.

Вывод. Встреча с Рейганом — в

национальных интересах СССР. На нее идти надо, но не поспешая. Не следует созда­вать впечатление, что только Рейган нажимает на кнопки мировых событий.

Цель встречи: а) получить личное впечатление об амери­канском лидере; б) подать ясный сигнал, что СССР действи­тельно готов договариваться, но на основе строгой взаим­ности; в) довести до Рейгана в недвусмысленной форме, что СССР не даст манипулировать собой, не поступится своими национальными интересами; г) надо и дальше тонко показы­вать, что на США свет клином не сошелся, но в то же время не упускать реальных возможностей в деле улучшения отно­шений с США, ибо в ближайшую четверть века США оста­нутся сильнейшей державой в мире.

Каких-либо неожиданных изменений в американской поли­тике принципиального характера ожидать трудно. И дело не только в антикоммунистическом догматизме Рейгана; жесткий курс США диктуется характером длительного пе­реходного периода от абсолютного господства в капиталис­тическом мире к доминирующему партнерству, а затем и к относительному равенству. Болезненность этого процесса, если даже прогнозировать традиционные геополитические замашки США, очевидна; она еще будет долго сказываться на внешней политике.

Именно этот переходный период диктует нам определен­ную переориентировку внешней политики в плане постепен­ного и планомерного развития отношений с Западной Евро­пой, Японией, Китаем.

Но это не должно вести к снижению внимания к совет- ско-американским отношениям по существу, а, наоборот, должно усилить это внимание.

Время. Возможно, после съезда. Лучше бы после каких-то экономических реформ, других практических намерений и достижений, демонстрирующих динамизм нашей страны. Практические действия убеждают американцев больше всего; они становятся сговорчивее.

Место. Не в США, где-то в Европе.

Альтернатива. Как уже сказано, нам нужно использовать все возможные факторы политического давления на США, в первую очередь заинтересованность европейцев в снижении напряженности, которая явственно ощущалась во время не­давних бесед в Москве, утвердить нашу инициативную пози­цию.

Для этого требуется сильный контрход. Например, в свя­зи с 10-летием Хельсинкского совещания (1 августа с.г.) с на­шей стороны могло бы быть выдвинуто предложение про­вести в финской столице встречу глав государств и пра­вительств тех стран, подписи которых поставлены под Заключительным актом. Выдвигая такую идею, мы могли бы заострить внимание на необходимости внести элементы доверия в международные отношения и возродить процесс разрядки как в политической, так и в военной сферах.

Первоначально об этой идее можно было бы упомянуть в личном послании Генерального секретаря ЦК в адрес прези­дента США, отметив, что в Хельсинки можно было бы уста­новить личный контакт и непосредственно обменяться мне­ниями о возможных сроках проведения и общих рамках со- ветско-американской встречи в верхах.

Вне зависимости от американской реакции мы могли бы информировать о предпринятом шаге наших союзников, до­говориться с ними о проведении соответствующей работы с западноевропейскими странами. Политические усилия на этом направлении обогатили бы и работу предстоящего со­вещания Политического консультативного комитета госу­дарств — участников Варшавского Договора. А главное, мы не только весомо подтвердили бы наш активный подход к возрождению процесса разрядки, но и подвели бы свой фунда­мент под советско-американскую встречу на высшем уровне. ( А. Яковлев. 12 марта 1985 года)».