Якудза
Шрифт:
Техника вако была проста, бесхитростна и потому крайне эффективна. Не подпуская к себе противника на расстояние вытянутой руки, наносить ему порезы по рукам и, слегка присев, по ногам выше колена. А после, когда жертва истечет кровью, добить ее одним решающим ударом.
Сэйгэн был опытным воином и подставляться под нож Виктора не торопился. Скорее он был настроен нарезать своего противника на ремни по методу средневековых японских пиратов.
Шшух!!!
Тяжелый клинок распорол воздух в миллиметре от правой кисти Виктора, в которой он сжимал обрезиненную рукоятку трофейного ножа.
«Еще б немного – и учился бы ты, Витя,
Некоторая медлительность Сэйгэна была показной. Судя по последнему выпаду, он очень неплохо умел когда надо взрываться серией коротких и точных ударов.
Второй удар ожег кожу предплечья.
«Вот черт! Достал-таки!»
Рукав куртки Виктора намок кровью и пока что залепил рану, предотвратив обильное кровотечение. Но надолго ли?
Ободренный успехом Сэйгэн оскалился, словно волк, почуявший добычу. Еще один такой удар, и все, что нужно, – это пару-тройку минут удерживать пришлого синоби на расстоянии, ничем особенно не рискуя. А когда тот рухнет на пол, подойти и перерезать глотку. Или просто свернуть шею, чтобы потом в пещере тухлой кровью не воняло.
Виктор тоже это понял. И бросился вперед, надеясь одним ударом взять реванш.
Сэйгэн внутренне расхохотался.
Удар этого пришлого синоби даже не надо было разгадывать. Сразу видно, что мечом он намахался в свое время предостаточно, а вот с ножами дела не имел. Вот и сейчас он летел на Сэйгэна, замахнувшись для удара сверху вниз и наискось по сонной артерии. Мечом оно, может, и сработало бы.
Но не ножом против ножа.
Дурацкий удар отчаяния, после которого его собственная шея будет подставлена под один короткий тычок, который и решит все дело.
Если, конечно, Сэйгэн увернется.
А он увернется. От такого удара не увернулся бы только младенец. Неужели этот горе-синоби действительно рассчитывает достать его своей нелепой атакой?..
Плохо, когда воин слишком самоуверен. А еще очень плохо, когда вооруженный боец забывает, что у любого оружия есть и обратная сторона. И в умелых руках еще неизвестно, что хуже.
Конечно, Сэйгэн увернулся. И даже не успел удивиться, когда, пройдя лишь треть пути, удар Виктора изменил направление на противоположное.
Если б Виктор попытался повернуть нож и ударить лезвием, у Сэйгэна была бы четверть мгновения, чтобы разгадать удар.
Но такого подарка Виктор ему не предоставил.
Он ударил кулаком, ребром ладони со стороны мизинца. Сыграв роль свинчатки, боевой нож значительно утяжелил удар, который пришелся чуть ниже мочки правого уха.
Недоумение в глазах Сэйгэна сменилось дымкой беспамятства.
Он рухнул на колени.
Но упасть ему не дали.
Жесткая рука схватила его за волосы, а горла коснулась отточенная сталь.
– Я успею, – тихо сказал Виктор, глядя в черные дула направленных на него штурмовых винтовок…
– Никто и не сомневается, что ты успеешь.
Сухая, но твердая рука откинула пятнистый полог, прикрывавший вход в пещеру.
– Ученик моего брата должен успевать всегда и везде. Даже если волей обстоятельств он лишился силы.
Сихан стоял у входа, и на его лице сияла довольная улыбка.
– Понятно, – сказал Виктор. – Вы здесь всех так проверяете?
– По крайней мере я теперь знаю наверняка, что ты действительно ученик моего брата, а не засланный гансами шпион, – сказал сихан. – У них тоже
– Вы принимаете мой план? – спросил Виктор, на всякий случай все еще не убирая ножа от горла Сэйгэна – мало ли. Командир спецназовцев, несмотря на временное беспамятство, так и не выпустил из руки оружия, продолжая сжимать рифленую рукоять ножа белыми от напряжения пальцами.
– Твой план достоин того, чтобы его хорошенько обдумать, – сказал сихан. – Но прежде надо кое-что исправить.
– Что именно? – спросил Виктор.
– Восстановить твою татуировку клана Сумиёси-кай, – торжественно ответил сихан.
Спина горела огнем, но это было неважно. Когда ты умеешь растворять свою боль в окружающей Пустоте, остается лишь осознание боли, нисколько не мешающее обдумыванию создавшегося положения.
Он лежал на жесткой циновке, постеленной прямо на каменный пол. Из каких-то своих соображений сихан распорядился выделить гостю отдельную пещеру с низким потолком и высеченным на стене рельефным изображением дракона.
«Судя по тому, что пещера расположена в отдалении от основного комплекса остальных пещер клана, это не иначе как своеобразное место для размышлений за неимением традиционного сада камней, – решил Виктор. – Потому как что еще можно делать, валяясь на брюхе? Только размышлять. Или дрыхнуть».
Но спать не хотелось. Несмотря ни на что боль все-таки давала о себе знать, словно зудящий над ухом надоедливый комар.
Ибо сихан потрудился на славу. По прикидкам Виктора, он колдовал над его спиной целые сутки, пока наконец не остался доволен работой. И это несмотря на то, что его морщинистые, но на удивление проворные руки дырявили иглами кожу Виктора со скоростью швейной машинки.
«Небось теперь у меня поверх залеченного ожога новый дракон на спине набит. А я и старого-то не видал. И ведь что старый сихан, что его брат – ну никак нельзя отправить человека в мясорубку без татуировки на спине. Наверно, чтобы все видели – вот, пристрелили настоящего якудзу. Он же ниндзя, в смысле синоби. Он же хммм… белый самурай. Родом из подмосковной провинции».
Мысли ни о чем текли лениво и плавно, словно вода в снулом лесном ручье. Хорошо, когда все решено и можно ни о чем не думать. Или думать – но ни о чем. Одним словом, отдыхать и расслабляться. Впервые за много дней.
Налитый красным светом бумажный фонарь тускло мерцал над входом, подобно прилепившемуся к стене толстобрюхому комару, переваривающему дневную добычу. Размытая Пустотой боль накрывала спину, словно колючее шерстяное одеяло. Где-то в отдалении слышалось мерное сопение спящих спецназовцев. На самом краю сознания родилась мысль, что в состоянии мицу-но кокоро [144] обостряются все ощущения, в том числе и слух. Иначе как он мог услышать дыхание спящих людей за пару сотен метров от его пещеры?
144
Мицу-но кокоро (яп.) – «разум как поверхность озера», или цуки-но кокоро – «разум как ровный свет луны». Психическое состояние растворения во вселенной, при котором адепт миккё видит мир таким, каков он есть на самом деле (нёдзё).