Якудза
Шрифт:
— Ты уж не обессудь, братишка, — сказал он Андрею, когда тот заехал забрать свое добро. — Сам знаешь, мы люди государственные — дали команду въезжать, мы и въехали. Не знали, что ты еще свое не забрал. Нехорошо получилось. Ты, если надо, живи пока, мы потеснимся.
— Спасибо, не стоит, — сказал Макаренко.
— Жилье нашел?
— Не знаю пока, — пожал плечами Макаренко. — Но все равно, нашел, не нашел — съезжать надо.
За годы службы Макаренко особо пожитками не оброс, если не считать кастрюли-чашки-ложки, нескольких десятков
— Я тут чуть не умер, пока все блины в угол сложил, — пожаловался новосел, плечами да статью природой слегка обиженный. — Спина до сих пор болит. Как ты со всем этим управляешься?
— Дело привычки, — ответил Макаренко, сноровисто разбирая жутковатую на вид конструкцию. — Кто на что учился.
— Это точно, — кивнул новосел. — Мужику по-любому отрываться как-то надо. Кто железки таскает, кто — по бабам, а кто — за воротник закладывает…
— Последнее у нас на Руси случается не в пример чаще, — хмыкнул Макаренко.
— Я те дам «по бабам»! — раздался женский голос из соседней комнаты. — Чем языком молоть, лучше б помог дитё перепеленать!
— Вот она, семейная жизнь, — сокрушенно произнес новосел. — Ну, пошел я…
Как ни странно, в машину все поместилось сразу. Вероятно, сказался опыт частых переездов. Ветхая «Нива» Макаренко просела изрядно, но испытание вынесла с честью.
Так он и проехал через весь город: диван привязан сверху, сзади из полуоткрытого багажника торчит гриф штанги, и свешиваются чуть не до асфальта цепи подвески боксерского мешка.
Когда он подъехал к входу в самую солидную гостиницу города, глаза стоящего у дверей швейцара чуть не вылезли на лоб.
— Это… вы к нам? — вопросил он.
— Это я к вам, — сказал Макаренко, вылезая из машины. — У тебя что, базедова болезнь?
— Что у меня, простите?
— Прощаю. Кончай глаза таращить, давай, помогай-ка лучше диван отвязывать.
На лице швейцара отразилась гамма переживаний. Судя по плечам и манерам кандидата в постояльцы — вселяться приехал крутой бандит. Судя по машине и дивану — лох распоследний. Что делать — непонятно. То ли действительно кинуться приказание выполнять и огрести солидные чаевые, то ли охрану вызывать. Хотя, пока охрана прибежит, можно вместо чаевых огрести что-нибудь другое…
— Да я здесь не за этим… Я дверь открыть…
— Ну и хрен с тобой, — проворчал Макаренко, взваливая огромный диван на плечо. — Коль больше от тебя ничего не дождешься, держи дверь. И посмотри, чтоб из машины ничего не сперли. Я теперь у вас тут солидный клиент, однако.
С диваном на плече он зашел в шикарный вестибюль гостиницы. Простреленная и добросовестно залатанная докторами нога под весом дивана, слава богу, вела себя прилично.
«И даже если бы и неприлично, — мелькнула мысль. — Впервой что ли? На войне как
Дама на ресепшене как раз собиралась поправить очки в дорогой роговой оправе, но при виде Макаренко застыла на середине движения.
— Вввам кого?
Набычились и приподнялись с кожаных кресел два охранника…
— Мне в триста двенадцатый, — весело сказал Макаренко.
— В триста…
Что-то щелкнуло в голове дамы. Она закончила движение, взялась за дужку очков, наклонилась над журналом…
— Ах, в триста двенадцатый?
Дама вышла из ступора и расплылась в улыбке. Теперь, если бы даже у Макаренко выросли крылья и клюв, это не имело бы никакого значения.
— Проходите, проходите.
— Документы в кармане, — качнул головой Макаренко. — Сами возьмите. Диван снимать не буду. Обратно ставить — такой геморрой.
— Нет, нет, ничего не надо.
«Ай, какой авторитетный моджахед, — подумал Макаренко. — Умеет произвести впечатление».
Дама выпорхнула из-за дубовой стойки ресепшена.
— Прошу за мной. Только, боюсь, ваш диван в лифт не поместится…
В лифт диван, действительно, не влез, а триста двенадцатый номер был на третьем этаже. Макаренко порядком взмок, пока по лестнице дотащил до двери номера свое имущество.
— Вы бы могли воспользоваться услугами носильщиков, — прощебетала дама, протягивая странному клиенту ключи от номера.
— Да ладно, не привык я как-то…
— Ничего страшного, привыкнете. Располагайтесь, я распоряжусь, чтобы остальные ваши вещи доставили снизу. И позвольте ключи от вашей машины.
— Это еще зачем? — насторожился Макаренко.
— Наш служащий отгонит ее на стоянку, и я тут же принесу вам ключи обратно.
— Нет уж, я сам как-нибудь, — решительно сказал Макаренко. — А насчет доставки вещей — смотрите, как бы ваши носильщики папами не стали.
— У вас там еще один диван? — Дама вздернула брови над очками.
— Хуже, — сказал Макаренко. — Гораздо хуже.
…Когда доставка остальных вещей была закончена, Макаренко, глядя в несчастные глаза носильщиков, расщедрился и отслюнил каждому по долларовой купюре. Носильщики переглянулись, спрятали деньги в карманы и молча ретировались.
— Хмм… И спросить не у кого, много дал или мало, — проворчал Макаренко, обводя взглядом свое новое жилье. — А диванчик-то мой здесь явно не в тему…
Номер был роскошный. Громадная кровать под балдахином в спальне, кожаные диваны по углам гостиной, письменный стол под старину с компьютером и письменным прибором красного дерева на нем в кабинете, огромный телевизор «Sony»…
— Вот значит как живут наемники иностранного капитала, — задумчиво сказал Макаренко. — Ага, здесь еще и кухня имеется…
В огромной кухне было все, о чем можно только мечтать, — мебель, холодильник — тоже совсем не «Бирюса», микроволновка, еще один телевизор поменьше, современная плита и куча разных приборов непонятного назначения.