Якудза

Силлов Дмитрий Олегович

— О, черт!..

Таблетка выпала из руки Макаренко и укатилась за унитаз. А в кармане его куртки зазвонил телефон.

— Ох, чччерт!!!

Чисто автоматически он вытащил телефон и нажал на кнопку.

— Да…

— Здравствуй, дорогой, — сказала трубка голосом седого предводителя душманов. — Как отдыхается?

— Ничего, нормально, — выдохнул Андрей. И тут же инстинкт следователя возобладал над основным инстинктом. — А откуда информация, что именно отдыхается?

Трубка рассмеялась.

— Джи пи эс плюс джи эс эм — волшебная комбинация, дорогой. Тебе тоже показалась подозрительной эта «Пагода»? Ты давай, походи, посмотри, потом доложишь, чего нащел.

Андрей

отнял от уха телефон.

«Так. Значит, это не только телефон, но и маячок. На тему, где сейчас пасется прикормленный мент… Да нет, уже не мент, а просто шестерка нанятая — ходи, смотри, докладывай, товарищ бывший русский офицер…»

Андрей мягко отодвинул голову Алены, застегнул брюки, после чего вновь поднес трубку к уху.

— Знаешь чего, уважаемый, — сказал он. — А пошел ты…

После чего бросил телефон в унитаз и спустил воду.

— Офонарел? — спросила Алена, трансформируясь из положения «на корточках» в положение стоя. В тесноте туалетной кабинки это было не так-то просто сделать.

— Не офонарел, а уволился по собственному желанию, — сказал Андрей. — А ты за языком следи.

— Да ну? А то что? — нехорошо сверкнула глазами Алена.

— А ничего, — заводясь, ответил Андрей. — И с наркотой поответственней. Статью двести двадцать восьмую никто не отменял.

— Ты что ли сдашь? — усмехнулась Алена. — Ну, давай. Только вряд ли успеешь. С той работы, какая у тебя была, увольняются только в ящике с бахромой.

Она одернула юбку и открыла дверь.

— Удачи, следователь. Думаю, выход сам найдешь.

И изо всех сил хлопнула дверью перед носом Макаренко.

Андрей вздохнул.

«Ну, не везет мне с девушками, хоть тресни…»

Он вышел из кабинки и направился к выходу из туалета. Девица с наполовину выбритой головой, подводящая губы у зеркала черной помадой, удивленно проводила его взглядом.

* * *

Качок нажал какую-то скрытую кнопку. Две громадные декоративные плиты, словно ворота, разъехались в стороны, открывая черную дыру уходящего вдаль коридора, похожего на вытянутую бетонную трубу диаметром как раз с высоту потолка Стасова спортзала.

— Вперед, — коротко скомандовала Александра, слегка качнув стволом автомата.

Как-то сразу Витек понял, что время для шуток кончилось. Сзади шла уже не просто представительница прекрасного пола, с которой он был бы не прочь зайти несколько дальше взаимных подколок. В Александре что-то неуловимо изменилось. Теперь от нее веяло чем-то очень нехорошим, отчего она сильно напоминала киношную эсэсовку, ведущую на расстрел пару отловленных партизан.

«Лихо это у нее получается. То бизнес-вумен, то девочка-наивняк, а то возьмет — и зацарапает насмерть здорового кабана. Запросто, как губы накрасить. Р-раз — и фонтан кровищи. И хоть бы что. Идет себе сзади, глазищами сверкает. Шаг влево — шаг вправо — ведь пристрелит и не почешется, ей-богу! И кошмары ее мучить не будут. Жуть-то какая…»

Похоже, что качку тоже было слегка не по себе. И когда Александра бросила ему в спину:

— Ну давай, Шварценеггер, рассказывай, чем вы тут занимались, — его прорвало.

— Это, значит, вот, в ла…бораторию мы идем. Ну, там типа не только лаборатория. Там и производственные помещения, — старательно выговорил «Шварценеггер» чьи-то чужие слова. — И жилой комплекс. Но мы ими не пользовались. Мы только в раболатории работали. То есть, это самое, в…

— Все понятно, не напрягайся, а то грыжу заработаешь. И чего там наработали?

— Ну, дык я и рассказываю по порядку. Когда ваш Стас в городе появился, про ра… лабораторию еще никто не знал. А в городе фишку Афанасий держал.

Он в бригаде у нас бригадир был, вот как, значит. Ну, Стас его еще по интернату знал. Ну, и подвалил к нему, мол, говорит, дело есть. В долю пойдешь, говорит? Мои бабки, твои пацаны и связи в городе, но я в деле рулю. И задаток дал. Такой, что Афанасий согласился сразу. А Стас и говорит, мол, под нашим интернатом комплекс секретный, законсервированный, который от совка остался. Афанасий сначала поржал, а Стас ему говорит, мол, когда он совсем мелкий в интернате был, случайно узнал. Интернаты раньше как строились? Тут же при них и ПТУ, и общаги, и производственные здания. А в нашем городском интернате эти здания как-то странно работали. Половина работает как надо, а что на другой половине делается — никто не знал. Дык Стас мальцом был, а разведал, что это на самом деле совсем не производство, а система вентиляции, которая что-то под землей вентилирует. А все остальное сам додумал. И когда вернулся из Японии, к тому времени все это уже ничего не работало, совок развалился, интернат закрылся. Ну, Афанасий дал команду, чего-то там где-то договорился — и нам весь этот интернат и отошел. Ну, Стас с Афанасием эту лабораторию раскопали, оборудование маленько переделали, нас подключили — и давай на нем всякую наркоту фасовать, в гейнерсы запаковывать и в Москву перепродавать.

— Куда запаковывать? — переспросила Александра.

— В гейнерсы. Питание такое есть, спортивное, для культуристов. В пластмассовых ведрах по три кило и по пять. Клубникой сильно воняет. Или бананом. Ни одна собака ничего не учует. Их от этих гейнерсов воротит хуже, чем от табака.

— А товар где брали?

— Курьеры привозили, — пожал плечами качок. — У нас периферия, всем все по фигу, не то что в Москве. А кому не по фигу, тем Стас с Афанасием или башку отвинтят, или — если это большие люди — отстегнут, и тем тоже по фигу становится.

Вася засмеялся, но тут же осекся.

«Про автомат вспомнил, кот-баюн, — злорадно подумал Витек. — Отбило охоту веселиться».

— Ну вот. А потом Стас затеял на месте интерната клуб построить. Типа, маскировка производства, отмывка бабок и какой-никакой еще один рынок сбыта. И качалка для пацанов. Ну и построил.

— И резиденцию для себя заодно. На наши деньги, — зло пробормотала Александра.

— А?

— Ага. Глухих повезли. Давай дальше.

— A-а… Ну, это, потом, стало быть, узкогла… гхм… ваши в гости зачастили. Ты вот приехала. И охрана у нас появилась, из ваших. Ну, Афанасию это, ясно дело, не понравилось. А еще он документы нашел. Про то, что на этом заводе раньше было.

— И что было? — напряженно спросила Александра.

Качок замялся на секунду, но потом решился.

— Ну это… Комплекс по производству СПИДа. Афанасий мне рассказал. Потому как сам офигел. И сказал никому не говорить. Но теперь-то уж чего «не говорить»-то? Теперь ему это все без надобности.

Вася загрустил, но долго грустить ему не дали.

— Чего он еще говорил?

— Говорил, что, мол, америкосы у фашистов после войны захватили секретные разработки по оружию бакте… бакри… ну, в общем, из микробов. И где-то в пятидесятых додумались до СПИДа. Причем, так додумались, что, мол, кто им переболеет и не помрет, у того иммунитет будет такой, что ему любая болезнь по фигу будет. И жить он будет черт-те сколько лет. И способности всякие у него проявятся нереальные. Но у них там что-то не заладилось с ихними попами, те решили СПИДом всех грешников извести — ну, наркоманов там, проституток, гомосеков всяких. И распространили в массы. А лекарство от него то ли уничтожили, то ли засекретили. А наши решили сами лекарство изобрести.