Яма
Шрифт:
— Спасибо, что покормила.
Прильнула к нему. Обмякла. Потерлась затылком о плечо.
— Вкусно было? — выказала свою внутреннюю неуверенность. — Молчишь и молчишь… А я же переживаю. Может, что-то не так… Пересолила… Переперчила… Невкусно…
Пересолила и переперчила. Но ей-то он этого никогда не скажет.
— Вкусно.
Выдохнула с таким облегчением, словно экзамен какой-то сдала. Град, конечно, не понял, чего она вообще волновалась… Он-то в любом случае собирался на ней жениться. И она это
— Серж…
— Да, — выдохнул ей в висок. Прижался к нему губами. — Говори. Я же вижу, что-то важное сказать хочешь.
— Да…
— Ну?
Дыхание Доминики стало чаще и громче. Ресницы затрепетали. Но слова из нее не выходили.
— To, что ты меня любишь, я слышал, помнишь? — дразня, прикусил на виске кожу. — Не будем снова делать из этого великую тайну.
Она психанула. Дернулась, но не попыталась вырваться.
— Ух! Как же ты меня иногда бесишь!
— Можешь показать мне средний палец, и порешаем, — тихонько засмеялся Градский.
Однако Ника не поддалась на провокацию. Замолчала.
— Теперь давай ближе к теме, пожалуйста. Что сказать хотела?
Она вздохнула и, прокрутившись в его руках, посмотрела ему, наконец, в лицо.
— Твоя мама нас в выходные на ужин пригласила.
— И что?
Не понимал, что такого неприятного произошло. Какая связь между этим приглашением и ее состоянием?
— Почему через меня? И вообще, откуда она узнала?
— Не знаю. Может, утром видела машину возле универа.
Напрасно он это предположил. Доминика пришла в священный ужас.
— Кошмар! Мы же целовались. Я даже не подумала… Твоя мама нас видела? Боже!
— И что? — засмеялся Градский. — Прекращай, давай, из-за ерунды волноваться.
— Ну, это же твоя мама. Как не волноваться? Мне так стыдно!
— Да, это моя мама. Всего-навсего моя мама. И ты ей нравишься. Да я готов поспорить, она по этому поводу полдня с ума сходит от счастья.
— Да? Ну, не знаю. Она вроде сдержанно и вежливо со мной говорила.
— Чтобы не спугнуть, — вновь засмеялся Градский. — Но ты все равно накрутила себя.
— Да… Я, наверное, пока не буду у тебя ночевать.
А вот это вытекающее решение его очень сильно напрягло.
— Шутишь?
— Серёжа… Я не знаю, — едва не заламывала руки Доминика. — Мне так неловко… Это же, господи боже мой, твоя мама!!!
Обхватывая ее лицо ладонями, Сергей постарался заполнить исключительно собой весь эфир ее восприятия.
— Ника. Сейчас послушай меня. Возможно, все произошло слишком быстро и ощущается немного странно. Но это, понимаешь, все это нормально? Ты хорошо знаешь моего отца, мать, Леську. Они к тебе прекрасно относятся. Выдохни и расслабься. Я рядом.
— Рядом, — повторила она за ним. Прикусывая губы, закивала. Вцепилась в рубашку на его плечах. — Я хочу быть с тобой каждую минуточку,
— Так прекращай мотать себе нервы.
— Все равно, как подумаю о субботе, мороз по коже. Знаешь, к человеку можно по- разному относиться, пока он просто знакомый, а когда он становится выбором твоего ребенка — это уже другая философия. Кроме того, они будут смотреть и догадываться о том, какие именно у нас отношения.
— И какие?
— Сексуальные.
— Серьезные, Республика. И поверь мне, когда я тебя приведу в родительский дом, они это поймут. Они уже это понимают.
34.4
И в очередной раз Градский оказался прав. Его семья прекрасно приняла Доминику. За весь вечер не ощутила никакого маломальского напряжения. Каких-либо настороженных взглядов или скрытого недовольства в отношении себя тоже не заметила. В доме Градских царила мирная и доброжелательная атмосфера. Николай Иванович много шутил, чем несказанно удивил Нику. Валентина Алексеевна искренне смеялась и, казалось, без передышки улыбалась. Незатейливо расхваливала изобилие закусок и основных блюд, красочно расписывая тонкости и вкусовую гармонию каждого яства.
— Вот этот куриный пудинг — восхитительное лакомство. Я его обожаю! Вкус очень нежный и пикантный. А прослойка! Ммм… Попробуйте, Доминика!
— Спасибо, я чуть позже попробую.
— Мам, остановись. У Ники живот переполнен, — простодушно вмешалась "приблатненная" старшая сестра Сергея. — Мне уже самой плохо становится, когда ты что-то новое предлагаешь.
— Так я переживаю, чтобы ребенок от нас не ушел голодный. Не дай бог, решит, что мы нерадушные и черствые чурбаны, — с неизменной улыбкой оправдывалась женщина. — Ника, вы, пожалуйста, не стесняйтесь.
— Я не стесняюсь. Правда, Валентина Алексеевна, все очень вкусно. И я ем. Спасибо.
— Сережа, ну, а когда свадьба-то? — стартанул разомлевший от алкоголя и витавшей в воздухе радости будущий свекор. — Ресторан на когда заказывать?
Нику охватил жар смущения. Хорошо, что Град отреагировал, как всегда, совершенно спокойно.
— Можешь уже заказывать. Там же очередь? На ближайший срок давай. Я как раз работаю над полным согласием Доминики.
Услышав последнее, она едва не поперхнулась водой.
— Да? Правда? Какие замечательные новости, — всполошилась тем временем мать семейства. — У меня столько идей!
— Ну, кто бы сомневался, — рассмеялась Алеся, пересаживая разбаловавшуюся дочь к мужу на руки. — Ты, главное, не забудь с Никой посоветоваться.
— Конечно, конечно, — закивала Валентина Алексеевна. — Доминика, вы же не против, если я вам буду помогать? — и тут же взмолилась, не давая шансов на отрицательный ответ: — Пожалуйста, мне будет очень приятно!
— Не против.