Ямата-но Орочи
Шрифт:
Гакидо со своей способностью поглощать ниндзюцу пока связан боем группой быстрого реагирования. Тендо занят, похоже, примерно тем же — отвлекает на себя моих бойцов. И пока кто-то поднимает шум, Джигокудо, Нингендо и Конан шныряют по деревне в поисках языка. Эта тройка сейчас может натворить бед...
Итак, с марионетками и призванными животными справятся другие. Мне нужен Нагато, но пока его не видно. Значит, будем разбираться с проблемами по мере их поступления.
— Идем, — решил я, убедившись, что ни мои сенсорные возможности, ни разведка пока
— Стой! — резковато приказала Цунаде. — Ничего не забыл?
Я вопросительно посмотрел на Сенджу.
— Да не ты! Ты хоть провались! — раздраженно сказала Сенджу. — Ты, Дайки! Это не шуточный поединок. Ты можешь не вернуться. Скажи Шизуке хоть слово, раз уж невестой ее своей сделал!
Я переглянулся со своим клоном.
— Я вернусь, — произнес я-Дайки. — Не успеете даже устать.
— Аргх! Самоуверенный придурок, как и отец!
— Ты даже не представляешь, насколько ты права, Цунаде.
Я распахнул окно, в лицо тут же ударил запах гари от разгорающегося вокруг деревни пожара. Сухая и ветреная погода. Хватило искры, чтобы леса охватил огонь. Темный чад собирался над Конохой, скрывая собою солнце и погружая деревню в пелену густого смога. Не туман Киригакуре, но ограничить видимость Риннегана поможет. Как и ожидалось.
***
Волна обжигающе холодной чакры вырвалась наружу, крепко вцепившись в землю и вырастая стеной ледяных торосов, отсекших меня от Ринго и уводимых ею генинов. И оставив один на один с парой марионеток Кьюкьёку, Тоби и... трупом Хибакари.
— Вы славно поработали, — криво усмехнулся я, мазнув взглядом по обожженному телу, — но на сегодня хватит.
Я сделал первый шаг к заключенной в лед марионетке. Из-под ног, словно поднятая пыль, брызнул в стороны туман. Появившаяся из искажений в воздухе рука тут же была окутана зыбкими струями техники. Черный рукав плаща Акацуки тут же задымился, как и перчатка, которая была натянута на руку Тоби. Сама же рука потекла на землю белой жижей.
Футтон: Комо но Дзюцу.
Кислота заставила Обито быстро стать нематериальным, так что и один из концов замотанного в тряпки шеста пронесся сквозь голову Тоби без каких-либо последствий.
— Ай-яй-яй! Больно же! — завопил отскочивший назад беглый Учиха.
— Больно? Это ведь хорошо? — криво усмехнулся я, опуская шест к земле и чувствуя, как чужая духовная энергия окатывает мой разум.
Кьюкьёку все никак не успокоится, продолжает давить своим сакки. Любопытное создание и страшное по своей сути. Такая духовная мощь не берется из ничего.
— Можешь не кривляться, «Мадара», — насмешливо сказал я, отвернувшись от Тоби. — Когда порабощал Третьего Мизукаге, ты наверняка был посерьезнее.
— Откуда бы тебе знать, каким я был? — раздался из-за спины голос Тоби.
Хотя нет, это уже голос Обито. Он перестал играть.
— На все воля Рюджина, — легкомысленно ответил я, приблизившись марионетке Кьюкьёку, которую заключил в ледяной
До ушей донесся слабый свист засасываемого пространственной воронкой воздуха, а через миг его сменил треск пламени. Избавился от кислотного тумана, переместив его в измерение Камуи, и попытался атаковать со спины. Я думал, Обито более любопытен и попытается выяснить что-то еще, продлив разговор. Но он предпочел атаковать. Одновременно с треском пламени за спиной прямо передо мной ледяная глыба треснула, и мне в лицо ударил уже знакомый стоп белого огня. В груди возникло уже знакомое шевеление. Очаг чакры словно взбесился, обрушиваясь сам в себя и выпуская на волю тьму.
Метка Стихии Тьмы была сложной печатью, Кама, так ее называла Утатане. По своей сути печать напоминала Бьякуго но Ин, создать которую можно было лишь установив связь, например, с Биджу или иным могущественным существом. В случае Цунаде таким существом стала Кацую. Доставшаяся мне от Хируко и Данзо печать отличалась от Бьякуго, но у меня она тоже была связана с парочкой непростых сущностей, Роеном и Самехадой. Сейчас они практически растворились в фуиндзюцу. Но и печать Стихии Тьмы, и Роен, и Самехада — все они поглощали чакру с особым удовольствием. И, слившись в едином фуиндзюцу, не утратили своей прожорливой сути.
Пламя техник Обито и Кьюкьёку окутало мое тело, немного мешая обзору. Горячая чакра Катона потекла в меридианы, впитываясь в мою кейракукей, словно вода в иссушенную рыхлую землю. Яркие языки огня с хлопками облизывали кожу, пропадая в ней. Моя рука легла на гладкое лицо высвободившейся из ледяного плена керамической куклы. Белый кукольный лик был словно покрыт глазурью, под ладонью хорошо ощущалась его глянцевая поверхность. Полные губы, широко распахнутые глаза, щели меж идеально подогнанных подвижных частей. Очень качественно сделанная марионетка. Но не основное тело Кьюкьёку.
Керамическая маска под моей рукой треснула. Черепки звонко посыпались вниз, синеватое пламя чакры, впитываемое мною из марионетки, смешалось с гаснущими языками пламени катондзюцу. Погрузив ладонь в расколотую голову куклы, я нащупал гладкую сферу. Показавшись на тусклом из-за полога дыма над Конохой свету, она сверкнула красным. На вид обычный стеклянный шар алого цвета размером примерно с кулак. Но в нем были заключены сотни, если не тысячи душ принесенных в жертву при создании Кьюкьёку людей. Отсюда у этой марионетки такое мощное духовное давление.
Легкое давление на гладкую поверхность шара отозвалось глухим звуком, по телу духовной сферы пробежала сеть трещин. А через миг она осыпалась облаком быстро пропавшей без следа белой пыли. Надеюсь, это как-то поможет умершим. Чувствуя внимательный взгляд на своем затылке, я оглянулся и увидел маячившую неподалеку фигуру Обито.
— О, ты еще не сбежал? Может, ты не такое уж ничтожество.
— У тебя странные силы, но не думал же ты, что сможешь меня ими испугать, Юки Кёда, — прозвучал в ответ приглушенный маской голос.