Ямата-но Орочи

Чудинов Халег

Последние слова Урашики произнес с трудом. Он неуверенно отступил назад и, покачнувшись, тяжело упал на колени. Подняв дрожащую руку к лицу, он широко распахнутыми глазами несколько секунд тупо смотрел на нее, прежде чем неуверенно вытереть начавшие течь по подбородку слюни.

— Это отняло больше времени, чем я думал, — сказал я больше себе, чем противнику. — Твоя физиология любопытна и несколько отличается от человеческой. Потребовалось время, чтобы подобрать подходящую композицию ядов. Я ведь говорил тебе, что мне интересно изучить Ооцуцуки. И для этого мне достаточно просто внимательно посмотреть на тебя.

Глаза уже жгло от напряжения. Все-таки сложно рассматривать

клеточную структуру просто Кецурьюганом, даже владея техникой Микроскопии Клеток. В первую очередь, сложно обрабатывать такое огромное количество информации. Но это крайне важно для меня, так что я продолжал наблюдать за биохимическими процессами, протекающими в Ооцуцуки и за его чакрой в кейракукей.

— Учитывая ваши деструктивные намерения по отношению к моему новому дому, изучение Ооцуцуки в основном касается мер противодействия вам. Я наблюдал за твоими возможностями, за характером тока чакры, особенностями клеток и проницаемости их мембран. У тебя несколько отличный от человеческого набор медиаторов в нервных синапсах и иное строение гистогематических барьеров. Но, главное, повышенная способность печени вырабатывать ферменты для метаболизации токсинов и высокая эффективность фильтрации в почках. Ты мог бы быть почти так же иммунен к ядам, как я, если бы уделял этому внимание. Я вижу, что в структуре твоей ДНК есть уникальные включения чакры. Очень странно. Будет сложно подобрать против вас какую-нибудь болезнь. Гораздо сложнее, чем с клетками Хаширамы. Нужна выборка побольше. Жаль, Исшики был куда сильнее тебя, и его клетки были перемешаны с человеческими.

— Ты... убил... Исшики? — через силу спросил Урашики.

— Так уж вышло, — пожал я плечами в ответ.

Тело Ооцуцуки к этому моменту уже дергалось из-за неконтролируемых сокращений мышц. Но он все еще контролировал чакру и силой воли подавлял симптомы отравления. Все-таки, кроме материального тела, в этом мире немаловажную роль играет и духовное. Но и его тоже можно «отравить». Чтобы синтезируемые мною яды не подействовали на меня же самого в теле Дайки, помимо Джашина и Шинигами мне пришлось призвать еще одного Рейки. Все-таки даже с даруемым Джашином бессмертием можно было лишить клон функциональности раньше времени. Так что я использовал еще и Шутен-доджи. Этот призыв дает иммунитет к ядам. И не только. Он обращает людей в йоинозака.

— Что... со мной... — через силу произнес Урашики, видя, как неумолимо краснеет кожа на одной из его рук.

— Твоя чакра отравлена. И уже началась неконтролируемая пролиферация клеток эпителия. Похоже, скоро ты обратишься в демона, Урашики.

— Не зазнавайся, ублюдок! — свирепо прохрипел Ооцуцуки, с силой ударив покрасневшей рукой о землю.

Кроме изменения кожи, отравление чакрой Шутен-доджи вызывает и внутренние изменения. Чакра накапливается в клетках мышц и костей, вызывая их рост и укрепление. Мутировавшая рука Ооцуцуки просто провалилась в камень — настолько сильным получился удар. Но, кроме этого, яд затуманивает разум и лишает воли. И он уже добрался до мозга, раз половина лица Урашики тоже стала багряной, словно ошпаренная. Один из рогов начал менять форму, начав напоминать козий. Изменения напоминают те, что происходят при Сеннинка. Накопление природной энергии тоже может сделать монстром. Но тут деформация более структурированная. Половина тела Ооцуцуки уже напоминала демона-они.

Его чакра впитывалась в тело из кейракукей, поэтому внезапная волна энергии, рванувшая от рычащего от боли Урашики стала для меня неожиданностью. Она едва не сбила меня с ног и отшвырнула назад. Осколки камней вспороли кимоно и бессильно

скользили по покрытой белой чешуей коже, песок полетел в глаза. Это заставило меня отвлечься. Ненадолго, но достаточно, чтобы Ооцуцуки вздернул свое тело чакрой, и оно повисло в воздухе, словно марионетка на невидимых нитях. Механическим движением его рука сняла с пояса кувшин из чакры и поднесла его ко рту, чтобы сожрать. Урашики прожевал и проглотил алую субстанцию, словно это было какое-то желе. Его кейракукей начала странно мерцать, чакра в меридианах ускорила свой ток и изменила свойства.

— Еще не все, — с безумной ухмылкой на искаженном лице прошептал Ооцуцуки.

Медленно он поднял руки к глазам. И неторопливо вырвал их из глазниц, чтобы закинуть в жадно распахнутый рот и прожевать. При этом он не переставал безумно смеяться и рыдать. По лицу покатились кровавые дорожки, но чакра словно прорвала какую-то плотину в кейракукей Урашики, полившись по меридианам неистовой рекой. Я едва ли не физически почувствовал, как темная чакра бьет мне в лицо. Она была наполнена настолько ярким чувством злобы и ненависти, что не нужны были никакие навыки сенсора, чтобы почувствовать это.

Чакра едва не рвала кейракукей Урашики, переполнив ее. Она начала прорываться в неактивные меридианы, заставляя их раскрыться. И устремилась к голове, чтобы закрутиться в районе лба. На котором внезапно проступила вертикальная складка. И, раскрывшись, она открыла сияющий золотом Риннеган.

— Вот, значит, как происходит трансформация при поедании Плода Чакры, — стараясь не упустить ни одного момента, пробормотал я, когда перед Урашики возникла линза из сияющего золотом вещества, в которую он рухнул.

Рухнул, чтобы выйти с другой ее стороны уже совершенно иным существом. Токсины пропали из тела, от демонической трансформации не осталось и следа. Это было словно абсолютно новое тело, без ран, в новой одежде и с новой парой золотистых Бьякуганов в дополнение к прорезавшемуся на лбу Риннегану. Рога на голове изменили форму, напоминая нелепо разросшиеся брови в форме крыльев. Кисти и стопы деформировались, превратившись в тонкие когтистые лапы.

Такое чувство, будто запакованные до этого в необычные структуры из чакры части хромосом развернулись, и с них была считана информация для создания этого нового существа. Оно было совершенно нежизнеспособным, но ему было на это плевать. И с его силой - это даже не удивительно.

Губы Урашики искривились в злой усмешке. Он уверенно рассмеялся, не сводя с меня недоброго взора своих трех глаз.

— Теперь я буду наблюдать, как ты умираешь... Рюджин!

И он пропал, превратившись в размытую белую молнию. Увернуться от нее под Третьей Активацией Шичи Тенкохо было несложно. Но выросшие скорость и мощь противника не предвещали ничего хорошего. На том месте, где только что находился я, Луна обзавелась еще одним шрамом в виде глубокого кратера, на дне которого за пеленой падающих камней был слышен злой смех Ооцуцуки.

— Чего же ты бежишь, Рюджин?! Выполни свое предназначение и стань пищей для высшего существа!

Несколько черных штырей пронзили воздух, едва не задев меня. Один из них я поймал рукой. Черная субстанция ожгла руку неестественным холодом. Куройбо, это мне уже знакомо. А через миг возле меня появился и сам Урашики с аналогичным черным шестом в руке, который я уже парировал Кусанаги.

Да, сила Ооцуцуки заметно выросла. Но он все еще не дотягивает до Исшики. Хотя, несмотря даже на то, что сейчас он явно неадекватен, он все равно сохраняет свои боевые навыки. Так что опасность представляет.