Ямочка
Шрифт:
– Вчера кино смотрел допоздна, поэтому не выспался, – поведал вдруг Вахитов.
– Можешь подремать, пока я везу тебя до гаража, – посоветовал Бурцев. Сменщик молча снял туфли, подогнул ноги и улегся на заднем пассажирском диване, подложив под голову согнутую в локте руку. Желание спать сделало свое дело, и Вахитов не проснулся до таксопарка. За час сменщики оформили путевые листы, помыли машину и уехали.
Перед домом Бурцева сменщик остановился и сказал:
– Ну, ладно, Валера, счастливо! Отдохнуть тебе хорошо!
– Тебе тоже удачи и «чаю» побольше! – ответил Бурцев и пошел к подъезду. Мать не слышала, как он открыл дверь своим ключом и прошел в прихожую, а затем в ванную комнату, чтобы умыться. Валерий старался все делать тихо. Он не пошел на кухню, как обычно, а немедленно проследовал через зал на цыпочках в свою спальню, где быстро разделся и улегся в кровать. Сон никак не приходил из-за не проходя- щего возбужденного состояния и множества мыслей. «Почему Вахитов ничего не спросил о той женщине?.. Это, наверное, хорошо для меня и подтверждает мое предчувствие, что у меня все должно получиться…» – подумал Бурцев, но не произнес про себя, что именно должно получиться. Ему выпало встретить пассажиров за город, и это для него означало, что у него все сложится благополучно, а как это произойдет – он не знал. Определенно он должен
Прошло еще минут десять, и Бурцев неожиданно вспомнил, что давно, когда он учился в школе в седьмом классе, то однажды ходил с приятелем за город пострелять из ружья. Его сосед Митя Волокитин тайком взял дома ружье и несколько патронов, чтобы пострелять, пока отец на речном буксире находился в плаванье. До конца навигации оставалось еще много времени и друзья, без опасения быть пойманными, воспользовались возможностью. Валерий помнил, что когда подошла очередь стрелять ему, то вдруг метров за пятьдесят он заметил немногочисленную свору бездомных собак. Не задумываясь, он отвернул ружье от расставленных пустых бутылок для мишеней и выстрелил в собак. Он сомневался, что на таком большом расстоянии можно попасть в животных. После выстрела раздался страшный и оглушительный визг. Несколько собак стремглав бросились бежать прочь от стреляющих в их сторону ребят. Одна и самая маленькая собачонка громко, жалостливо завизжала и закрутилась на месте, как будто пыталась дотянуться до своего хвоста. Кар- течь ей угодила в задние ноги, и она душераздирающе и пронзительно визжала. Ее задние лапы вдруг подогнулись. За счет здоровых передних лап собака с трудом и медленно потащила свое раненное тело туда, куда только что отбежали другие собаки. Задние лапы безжизненно вытянулись и напоминали плети. Стало понятно, что собака пытается с пашни дотащить тело до лесочка из невысоких деревьев и кустарников. За ней оставался кровавый след в виде небольшой бороздки на светлой песчаной почве. Вся эта страшная картина сопровождалась нестерпимым для ушей визгом раненой малютки. Собака не умолкала, словно звала на помощь, но ее сородичи по стае ничем не могли ей помочь. Один большой кобель отделился от остальных и осторожно подошел к изувеченной подружке. Он с опаской озирался в сторону стрелявших ребят, но не побоялся подойти к скулившей собачке. На какое-то время подстреленная жертва затихла перед ним, и большая собака стала лизать ей морду, глаза… Остальные здоровые собаки постояли чуть поодаль и спустя минуту побежали дальше от страдающей подруги и сочувствующего ей друга. Валерий вспомнил, как сильно перепугался вместе с товарищем. Первым делом в нем возникла жалость к мучившейся от боли собачонке, и ему захотелось помочь как-то ей, но поняв, что это невозможно и опасно, друзья трусливо побежали. Как он мог принести раненую собаку к ветеринару, которую сам смертельно ранил. Они побоялись, что визг собаки могут услышать какие-нибудь случайно оказавшиеся поблизости люди. Митька выхватил у Валерия ружье и на ходу стал разбирать его, чтобы спрятать под куртку. Отстегнув цевье и отделив ствол от приклада, товарищ набросил ремень на шею и болтающиеся две части ружья закрыл курткой, застегнув длинный замок на ней. Через несколько секунд друзья без оглядки неслись по направлению к дому. Они уже добрались с пашни до окраины поселка, и вдруг вновь услышали визг раненной собаки, что все еще слышался с того далекого места, откуда они только что сбежали. Собачка, наверное, после долгих мучений умерла от потери крови, и Валерий помнил, что, примерно, в течение месяца каждое утро после пробуждения ему обязательно виделась та ужасная картина с беспомощной и истекающей кровью маленькой собачонкой. Он больше не ходил в ту сторону, боясь обнаружить умершее из-за его выстрела несчастное животное. Валерий не хотел обнаружить подтверждение смерти малютки, а, не зная этого точно, он успокаивающе надеялся, что не убил беззащитную собачонку.
«Почему этот случай мне пришел сейчас на память?.. Я должен учесть тот опыт и умертвить жертву с одного выстрела?.. Или это мне напоминает, что я уже стрелял в живое существо и это не страшно и не впервой для меня?.. Несомненно, я должен быть хладнокровным и не допустить оплошности… Хотя одно дело говорить это, а другое – исполнить… Стрелять в собаку я мог без серьезных последствий, а убив эту женщину, я, возможно, потеряю жизнь в тюрьме, если после разоблачения не решусь прежде застрелиться… По сути, я могу ее выпустить и сесть на восемь лет, и после освобождения мне исполнится только тридцать восемь! А вдруг мне дадут больше?.. Теперь, как со- вершеннолетний и рецидивист по изнасилованию, я попадаю под максимальную санкцию от восьми до пятнадцати лет… Теперь моя жертва взрослая женщина и за нее судья не решится дать максимальный срок… С другой стороны, я крепко ее избил… Однако полагаться на то, какой срок даст судья – я не могу… Закон допускает дать мне пятнадцать лет за изнасилование этой женщины, но тогда лучше убить эту бабу и сохранить шанс остаться на свободе… Самое непереносимое и унизительное – это сидеть в тюрьме второй раз за изнасилование… Все будут только презрительно смеяться
Глава 7
Бурцев проснулся без будильника. Понедельник неожиданно для него оказался солнечным, но по-прежнему холодным. В квартире стояла тишина, а в лучах полуденного солнца, проникающих в спальню через незашторенное окно, он видел светящиеся пылинки в воздухе. Они напомнили ему кухню в детстве, освещенную таким же ярким солнечным светом с редкими пылинками, парящими в неподвижном воздухе и с запахом напеченных матерью пирогов. «Мама, наверное, ушла в магазин…» – предположил Валерий, и ему с тревогой вспомнился весь прошедший день и все проблемы, связанные с этим днем. «Как плохо, что все, что я наметил, еще не исполнено и только предстоит сделать… Хорошо бы успеть уйти до прихода матери… Необходимо как можно скорее все закончить…» – напомнил себе, вселяя уверенность, Бурцев и встал с кровати. Он по привычке энергично присел несколько раз сначала на левой ноге, а потом на правой, придер- живаясь руками о стенку, затем три раза наклонился с прямыми ногами вперед и дотянулся кончиками пальцев до пола. «Что я делаю?.. Зачем я сегодня занимаюсь зарядкой?.. Я веду себя, словно не было вчерашнего ужасного дня, а сам боюсь и не представляю, как смогу выполнить, что задумал… как смогу нажать на спусковой крючок… Нажмешь, если захочешь жить… Нужно быстрее уходить из дома…» – мысленно разговаривал с собой Бурцев.
Через несколько минут он уже принял душ, почистил зубы, побрился и освежился французским лосьоном. Этот лосьон он дорого купил на барахолке и поэтому долго не решался им пользоваться. «Зачем я именно сегодня открыл этот лосьон?.. Зачем я хочу понравиться этой женщине, которую намерен лишить жизни?.. Какое-то безумие…» – подумал Бурцев и спустя минуту неосознанно выбрал в шифоньере новый серый костюм и новую белую рубашку. «Почему я надеваю новые и лучшие свои тряпки?.. Мне придется копать могилу для этой женщины… Я одеваюсь, словно сам хочу лечь сегодня в гроб…» – опять подумал Валерий о нелогичности своих действий. «Она что, понравилась мне вчера?.. Вот в чем дело! Вот почему я надеваю все новое сегодня… Это помешательство, или выбор одежды оказался непроизвольным?.. Да-да, я одеваюсь, как нормальный мужчина, идущий к женщине… Нет, ты в большей мере хочешь усыпить ее бдительность, чем просто понравиться… Удивительно, но я жажду опять близости с ней… Это так по-новому волнительно, когда жертва тебе подчиняется беспрекословно, а ты, несмотря на ее послушание, груб с ней…» – подумал Бурцев, натягивая на икры высокие черные носки. «Нужно быстрее уходить, чтобы не увидеться с мамой… Ее и мои глаза не должны встретиться сегодня…» – сказал мысленно Валерий и спешно надел с помощью длинной обувной ложки новые черные туфли на тонкой кожаной подошве. Потом он вспомнил, что нужно дополнительно взять денег в своей спальне и, не разуваясь, прошел туда. Он раскрыл шифоньер и залез во внутренний карман нового серого плаща за деньгами, потом подумал, что лучше надеть этот плащ. Через две минуты он уже бежал прочь от дома в направлении центра города. «Все! Мама меня уже не встретит…» – с облегчением подумал Бурцев и направился в сторону магазина спортивных и охотничьих товаров. Пройдя шагов сто, он вдруг вспомнил, что забыл дома взять водку. «Возвращаться не стану – плохая примета… Может, это и лучше, что я оставил ее… Нужно купить армянский коньяк – этот напиток приличней… А где я его куплю?.. Я уже давно в винных магазинах ничего не видел кроме двух сортов водки – „Русской“ и „Пшеничной“… Нужно зайти в ресторан и попросить официантку за переплату продать две бутылки коньяка на вынос», – подумал Валерий, опять забыв, что он едет к женщине, которая является его пленницей, и которая по его требованию будет пить хоть спирт, если он потребует.
В отделе охотничьих товаров при магазине спортивного инвентаря Бурцеву на глаза попался спальный мешок защитного цвета из брезентовой ткани.
– Девушка, этот спальный мешок непромокаемый?
– Да. Он спасает от сырости и даже, по-моему, от дождя, – ответила продавец, трогая на ощупь ткань мешка, и добавила: – На витрине это последний.
– Как в него пролазить? – спросил Бурцев, памятуя о том, что на- девать его на труп будет делом хлопотным и неприятным.
– Он на «молнии» и расстегивается на всю длину, – продавец отогнула часть ткани, закрывающей «молнию» от попадания влаги.
– Хорошо! Я беру его.
– Идите в кассу и выбейте чек на двести пятьдесят шесть рублей в отдел «Охота и рыбалка».
Бурцев невольно подумал, что, находясь в переполненном людьми магазине, он один покупал товар, не предназначенный его прямому назначению. Все покупатели придирчиво изучали витрины и товар на стенах. Никто в мире сейчас не знал его планов, и никто не сможет по его виду и поведению определить его намерения, но он заметил, что, когда разговаривал с продавщицей, не мог уверенно смотреть ей в глаза. Ему казалось, что если он чуть дольше станет смотреть на нее, то она поймет, что он покупает спальный мешок, чтобы положить в него труп. «Я еще никого не убил, а мне уже кажется, что можно по моим глазам разгадать мои черные помыслы… Это первое и свежее ощущение… Необходимо с этим жить и стараться чувствовать себя как праведник – спокойно и невозмутимо смотреть людям в глаза… Главное, помнить, что ты невиновен… как солдат на войне, который вынужден убивать, чтобы не убили его», – наставлял мысленно себя Валерий, не заметив, что уже стоит на улице с плотно увязанным в круглый тюк спальным мешком. «Теперь нужно купить ей колготки и нижнее белье… Колготок нужно купить несколько, чтобы она не сомневалась, что точно сегодня будет жива…» – с удовлетворением подумал Бурцев, поражаясь своей вероломной сообразительности. Он начал невольно приучать себя все обдумывать с позиции человека, любая оплошность которого смертельна.
– Мне нужно купить жене колготки, но я не знаю размера… Она примерно с вас ростом и похожей комплекции… – тихим голосом сказал Бурцев молодой девушке-продавцу в отделе женского белья в универмаге. Работница заулыбалась понимающе на его шепот.
– Выбейте в шестой кассе чек на двадцать пять рублей, и подходите ко мне.
– Мне необходим черный цвет и трое колготок… Еще мне нужно выбрать трусики для нее… – еще тише прошептал Бурцев, вспомнив, как в клочья разорвал вчера на жертве колготки и трусы, и, чувствуя, что его лицо начинает гореть от стыда.
– Выберите из этих и скажите мне, – девушка указала на стеклянный шкаф с трусиками.
– Вот эти и эти, – быстро ткнул пальцем Бурцев, замечая боковым зрением, что две другие продавщицы и одна женщина покупатель смотрят на него.
– Семьдесят пять рублей за колготки и шестьдесят рублей за трусики! Итого: сто тридцать пять рублей! Это импорт, поэтому ваша жена оценит по достоинству вашу покупку, – сказала девушка с одобряющей улыбкой.
– Хорошо, – тихо ответил Бурцев и направился в толпу.