Ян и Инь 4. Чужой, среди своих

Вотчер Ник

— Я ханец, — ещё раз произнёс я.

— Почему сразу не сказал? — продолжил расспрашивать меня полутысячник. — Зачем ждал, пока приведут толмача?

— Никто не спрашивал, — пожал плечами я.

— Тебя стоит казнить за твою наглость. Или глупость. Уже не знаю, чего тут больше.

— Дамдин, этот дайчин был в числе тех, кто первым ворвался в крепость, — неожиданно вступился за меня полутысячник. — Он же проник в башню и в одиночку перебил почти всех, кто там был. При этом умудрился взять в плен этого чиновника и ещё больше десятка обычных

солдат. И всё это, он успел сделать, пока остальные наши воины ломали дверь, ведущую в башню.

— Дайчин, значит? — протянул Дамдин. — По твоим словам, он довольно сильный и храбрый воин, Нугэй. Но мне не нравится, что, вместо того, чтобы сразу же рассказать о том, что знает язык, он столько ждал, потратив моё время! Ты будешь наказан!

Вдруг произнёс он, повернувшись ко мне, чем несказанно меня удивил, так как я наоборот ожидал, что меня если и не похвалят, то хотя бы отметят. При этом, его слова вызвали довольную улыбку Тунгэ и его толмача.

— Нугай, — Дамдин повернулся к моему полутысячнику. — Забирай их обоих, и чтобы через час я знал всё, что знает этот ханец, — Старший тысячник мотнул головой в сторону чиновника.

— Сделаю! За мной, — хмуро бросил мне Нугай.

Я продублировал приказ пленнику, и мы пошли следом за полутысячником.

— Как твоё имя? — спросил меня Нугай, когда мы подошли к его шатру.

Большая часть монголов расположилась вне крепости. Видимо, любителям открытых пространств было неуютно находиться в каменном ящике. Да чего уж там, я и сам уже отвык от такого количества камня и высоких стен, которые нависают над твоей головой. Хотя, и соскучился тоже.

— Ян, — коротко ответил я.

— Садись. А этот пусть стоит. У нас мало времени, так что надо поспешить. И совет тебе на будущее, рус-ханец, не дерзи тем, за кем сила. Дольше проживёшь. Приступим.

Что сказать, чуть больше, чем за полчаса, я выжал из чиновника всё, что он знал. Правда, пришлось проткнуть ему плечо невидимой конечностью, когда он вдруг, непонятно с чего, решил, что может начать торговаться.

Я старался выполнить приказ как можно быстрее и качественнее. Нугай был прав, не стоило мне вести себя так нагло. Слова Дамдина про казнь были не просто словами. Он действительно об этом задумался. Я это почувствовал. Но когда я стану сильнее, то мы ещё вернёмся к этому разговору.

Чиновник ещё несколько раз пытался показать свой характер, но мне больше не приходилось никак на него воздействовать. Нугай тоже торопился, поэтому особо не церемонился с пленником. Учитывая, что полутысячник владел огнём, к концу допроса в шатре сильно воняло горелым.

— Что-то ещё? — спросил меня Нугай, когда имперский чиновник замолчал, ответив на очередной мой вопрос.

— Ничего важного. Узнал только, что он был чиновником десятого ранга. Самый низкий ранг, так что много он знать в принципе не может.

— Ясно. Ты справился, — кивнул полутысячник и, вытянув руку в сторону пленника, выпустил струю пламени.

Я инстинктивно окутался духовным

покровом и даже сформировал когти. Очень уж неожиданным было поведение Нугая. Жар был настолько сильным, что я почувствовал его даже через защиту. У меня получилось удержаться на месте и не броситься на своего командира, который испепелил имперского чиновника за считанные секунды. Не ожидал, что он настолько силён.

Нугай посмотрел на меня, оценил мою защиту и ухмыльнулся.

— Возвращайся в отряд, — сказал он, вставая. — Если понадобишься, тебя найдут.

— Позволь спросить, Нугай, — я решил рискнуть, пользуясь тем, что командир был явно в хорошем настроении, из-за того, что мы так быстро справились с заданием посланника Хана.

— Только быстро, наглый рус-ханец.

— Те солдаты, которых я пленил. Что с ними будет?

— Волнуешься за своих? — усмехнулся монгол.

— Они мне не «свои», — спокойно ответил я.

— Не знаю, казнят, наверное. А что?

— А если они согласятся сражаться за нас?

— А они согласятся?

— Кто знает? Думаю, многие предпочтут встать под наши знамёна, чем быть просто убитыми.

— Тебе-то это зачем? Или… хочешь свой отряд?

— Плох тот дайчин, который не мечтает стать тысячником, — слегка улыбнулся я, подтверждая догадку Нугая.

— Наглый, — протянул монгол. — Мне нравится! Я подниму этот вопрос и предложу Дамдину твою кандидатуру. Это будет даже весело!

Мы вышли из шатра. Нугай приказал стоящим неподалёку подчинённым убрать останки ханьского чиновника и отправился с докладом к посланнику Хана. Я же двинулся на поиски своих.

Нашёл их быстро. Наш отряд оставили охранять крепость. При этом, их почему-то направили охранять башню, которую я захватил. Большая часть отряда находилась либо на стене, либо на самой башне. Внутри практически никого не было. Очень уж давили стены на не привыкших к такому монголов.

Оба моих приятеля оказались на верхней площадке. Отсюда открывался отличный вид. Лагерь монголов лежал перед нами, как на ладони. И шатёр предводителя выделялся на фоне остальных не только размерами, но и окраской. В его создании явно использовали шкуры зверей из аномалий. В духовном зрении, когда я активировал его ради интереса, шатёр даже слегка светился. Не уверен, что выпущенная с нашей позиции стрела сможет его пробить.

Во дворе крепости царила деловая суета. Всё ценное выносилось сперва из зданий, а потом и за пределы крепости. Основное внимание уделялось провизии и оружию. У ханьцев оказались неплохие луки, единственный минус которых был в их размере. С таких было, возможно, удобно стрелять со стен по приближающемуся противнику, но не на скаку, верхом на лошади.

Акамир, глядя на стреляющих в специальные мишени монголов, криво усмехался и поглаживал свой лук. Не берусь утверждать, но мне кажется, что это один из лучших луков в нашей армии. По крайней мере, я сильно сомневаюсь, что хоть у кого-то из дайчинов в лук заключен целый Хранитель.