Янтарная Цитадель (Драгоценный огонь - 1)
Шрифт:
Странное это было путешествие. Лилейная и Лиственная луны вели их, слабый свет отбрасывал двойные тени. Танфия часто раньше гуляла ночью, но никогда так - без Изомиры, зная, что домой она уже не вернется. Девушка подпрыгивала от каждого шороха. И с каждым шагом нарастало ощущение, будто кто-то следит за ними, и не уходило, пока его не стерла простая усталость.
Танфия гордилась своими силой и ловкостью, но теперь она начала сомневаться - а под силу ли ей отмахать две тысячи миль, не говоря уже о том: чтобы отыскать сестру и вернуть домой? Девушка вздохнула, потерла лодыжку и откупорила флагу с яблочным соком.
Но, несмотря на все неудобства, Танфия ощущала душевный подъем. Все ж лучше идти куда-то, чем сидеть дома, надеясь на лучшее, но ничего не зная.
– Тан, сколько у тебя денег?
– поинтересовался Руфрид.
– Три десятка кошачьих глазок.
На всякий случай она вытащила монеты из кармана и пересчитала золотисто-коричневые искристые камушки в бронзовой оправе. Сотня глазок составляла одну шпинель, синий камень в серебре, а десять шпинелей изумруд. Шпинельки Танфии приходилось видывать редко, а руды - всего дважды. Прекрасные, травяно-зеленые кружочки в золоте... В Излучинке, где товары по большей части не покупали, а выменивали, деньги значили немного.
Руфрид презрительно хрюкнул.
– И у нас с Линденом на двоих пятьдесят. Далеко мы на этом не уедем. В Парионе на такие деньги каравая не купишь. А этот боров Бейн унес в кармане наши пятнадцать рудов.
– Не наших! Я бы его грязные деньги пальцем не тронула.
– Нет, но нам бы они пригодились, чтобы купить коней. Таким шагом мы сотрем башмаки и сожрем все припасы, не пройдя и полдороги.
Всякий раз, когда Руфрид открывал рот, Танфии хотелось его стукнуть. Именно ей приходилось возвращать Линдену надежды всякий раз, когда брат втаптывал их в землю. Но он был прав. Поэтому-то девушка и злилась.
– Ну уж нет, - выпалила она.
– Мы молодые, крепкие. Охотиться умеем, ягоды собрать сможем. А ты ноешь, как старуха. Хотя нет - это оскорбление для всех старушек.
На этом Руфе, слава богам, заткнулся; попытался было саркастически ухмыльнуться, но вышло как-то обиженно.
– Пошли, - нетерпеливо позвали Линден.
– Пойдем через город, или в обход?
– Пожалуй что насквозь, - решила Танфия.
– Надо фляги наполнить, хлеба купить. Мы ничего дурного не сделали, никто нас останавливать не станет.
– Пока, -предрек Руфрид.
Еще до полудня они вышли на главную улицу Хаверейна. Путники чувствовали себя страшно приметными, но на самом деле никто не обращал на них ни малейшего внимания. Танфия втайне презирала городок за приземленность, но ее привлекало любое поселение побольше Излучинки. Кирпичные дома поглядывали на улицу с высоты нависающих вторых этажей; потрепанные соломенные крыши потемнели от непогоды и пестрели недавними золотистыми заплатами.
К тому времени, когда путешественники добрались до главной площади, ярмарка была в разгаре. Улицы разъездили в грязь; жалобы бредущих на продажу
Жизнь продолжается, подумала она. Но едва ли кто-нибудь из Излучинки попадет на рынок раньше завтрашнего дня. Она постаралась расслабиться, и подошла к уличному разносчику, чтобы наполнить фляги родниковой водой и сидром. На это ушло десять ее драгоценных глазков. Линден тоскливо поглядывал в сторону выгородки, где били копытом три гнедых конька, потом отошел перемолвиться словом с их хозяином.
– Просит за каждую по пять рудов, - вздохнул Линден, вернувшись.
– Вот жлоб!
– Руфрид хлопнул брата по плечу.
– Ну, даже запроси он пять за всех, нам они все не по карману.
– Забудьте, - посоветовала Танфия.
– Придется пешком брести, вот и все.
Они двинулись через толпу. Внезапно Танфия ощутила на своем плече чьи-то неловкие пальцы. Она раздражено обернулась, чтобы оказаться лицом к лицу с некогда рослым, а теперь сгорбленным стариком. Хотя волосы его были белей серебра, серые глаза еще лучились весельем, а широкая улыбка открывала редкие кривоватые зубы.
– Танни?
– спросил старик. От него несло перегаром.
– Малышка Танни?
Поначалу Танфия не признала его, и только через пару мгновений вспомнил, кто это мог быть.
– О боги - дед?!
Это был Лан, отец ее матери, которого она не видела уже... ой, и не припомнить, лет восемь, наверное. Семья от него отказалась.
– Чего этому пню надобно?
– возмутился Руфрид.
– Пошли, Танфия. Пусть идет своей дорогой.
– Я не могу, - выдавила девушка.
– Это мой дед.
– Что?!
– На ярманку пришли, да?
– ухмыльнулся старик.
– Э, не совсем...
– Как Эйния? Я тебя почти и не вижу. Нечестно это, да? С Фрейной я дурно обошелся, знаю, но с тобой-то нет. Пошли ко мне, поговорим. У хозяйки моей в любой час похлебки для всех найдется.
У Танфии заурчало в животе. Ей пришло в голову, что дед может ей помочь; наверное, только он один.
– Ладно, - выговорила она, покосившись на товарищей.
– Мы с удовольствием..
Руфрид и Линден воззрились на нее с ужасом.
– Ты с ума сошла?
– воскликнул Руфрид.
– Мы не можем, нам идти надо!
Дед Лан уже тянул ее за руку, пытаясь увести за собой.
– От еды и крова нам отказываться нельзя, - прошипела девушка.
– Вдруг от него будет помощь!
Взгляд Руфрида скользнул ей за спину, и лицо юноши внезапно помрачнело от беспокойства.
– Ладненько, - пробормотал он, - ты права, быстро, идем за ним...
И он погнал Танфию и Линдена вслед за уходящим стариком, едва не наступая им на пятки.
– Осторожно!
– воскликнула Танфия.
– Что на тебя нашло?
– Я заметил в толпе Колвина. Парня, который за отца черную работу делает. Если Артрин кого-то и пошлет за нами, то его!
Сердце Танфии заколотилось. Оглянувшись, она тоже приметила Колвина тот возвышался над толпой на голову. К счастью, великан стоял к ним вполоборота: не замечая; лицо его скрывали пышная русая шевелюра и бородища. Большим умом Колвин не отличался, но заступать ему дорогу было опасно.