Янтарная Цитадель (Драгоценный огонь - 1)

Уоррингтон Фреда

Тень нахлынула на лицо царя, будто тот старел на глазах, но Мабриана говорила, исполненная решимости продолжать, покуда муж ее еще слышит.

– У меня слишком много забот с Башней, чтобы вспоминать про Венирриена. Я не собираюсь умирать в ближайшие годы.

– Забудь о Башне, любимый! Слишком много сил она заберет у земли, слишком много людей. Париона и без нее прекрасна. Восстанови театр, и все беды схлынут.

Руки царя стиснулись на ее запястьях с такой силой, что Мабриана вздрогнула.

– Но без Башни что останется в память о моем

царствовании? Кто будет знать, что я когда-либо топтал землю? Не перечь мне, Мабриана! Это измена!

– Нет!
– воскликнула она.

Широкий рукав кафтана распахнулся, и на белой рубашке царица увидала кровавое пятно.

– Что с тобой? Ты ранен? Как?

Гарнелис покосился на пятно и молча поправил рукав. Под ногтями его Мабриана заметила запекшуюся кровь, и с безмолвным ужасом осознала, что это не кровь ее мужа.

– Об этом больше не будем.
– В шепоте его таилась смертельная угроза.

Царь встал. Тьма захватила его совершенно, оставив от Гарнелиса только башню тени. Лицо его казалось каменным шаржем, отражающим одно лишь бесчувственное упорство и упивающуюся собой боль. Он снова ушел от Мабрианы, а страх только усиливался.

– Нет, Мабриана, - прошелестел он голосом холодным, пустым и бессветным, точно пещера.
– Это ты стала чужой.

Сидя на залитом лунным светом склоне, Гулжур методично полировал маслянистую поверхность кровавика. Он не любил работать с камнями - даже отколотые, они оставались частью земли. Их огнистая сила, порождающая людей, элир, подземцев, была ему чужда. Однако были минералы, к которым он чувствовал сродство. Смешанные руды, темные камни без явной кристаллической структуры, пириты, самородная сера, сизые шестеренки бурнонита - все маслянистое, летучее, потаенное.

По гладкой поверхности камня побежали темные радуги. Дозволяющий тонул взглядом в его глубинах, погружаясь рассудком... в бездну. Он шел по бесконечной черной тропе под сияющим черным небом.

– Содействующий?

К нему приближалась еще одна фигура, настолько же бледная, насколько сам Гулжур был сер и безлик.

– Дозволяющий, - проговорила бледная тень. Приветственным жестом они скрестили руки перед грудью, соприкоснувшись ладонями.
– Где ты?

– Где-то под городком, называемым Скальд, - ответил Гулжур.
– Скучаю. Мне нужна работа посерьезнее.

– Слишком все просто, не так ли? Я свободно брожу по Янтарной Цитадели, и никто даже не думает заподозрить меня. Все доверяются моему обличью. Я снова и снова спрашиваю себя - как вышло, что люди победили нас? Возможно, ты скучаешь, но я наслаждаюсь превыше всякого описания. Содействующий глумливо усмехнулся.

– Ты слишком уподобляешься людям, - кисло промолвил Гулжур.
– Не станем забывать - они все же нас победили. И мы действуем в тайне по своей слабости.

– Гулжур, извечный реалист.

– Само собой. Кто-то должен сохранять трезвый ум. Как продвигаются дела с царем? Ты подчинил его, Жоаах?

– Нет, нет!
– возбужденно проговорил Содействующий.
–

Если ты ждешь этого, ты ничего не понимаешь. Все, что он делает, он делает по собственной воле. Я лишь облегчаю ему путь - стою рядом, слушаю, понимаю, когда советники-люди шарахаются. Я подталкиваю его в нужном направлении. Когда ему нужен совет, я всегда готов ему подать. Я предчувствую его настроения. В этом и прелесть, не так ли? Я не подчиняю царя. Я лишь исполняю его желания.

Гулжур терпеливо кивнул. Он был намного старше Жоааха.

– Я знаю. Мои слова были поспешны. Полагаю, ты находишь награду в своих трудах?

Глаза Содействующего вспыхнули.

– Людская боль, - ответил он.
– Поразительно, как легко было избавить царя от внушенных ему запретов. Детенышам по плечу.

– Это лишь начало, - сухо промолвил Гулжур.
– А впереди у нас долгий путь. Люди не в силах снести столько боли, сколько задолжал их род за все, что они сделали с нами.

Глава пятая. Элирский дар

Руфрид уже начал проклинать свое необдуманное решение послужить брату нянькой. Проведя две бессонных ночи под придорожными изгородями, он решил, что хуже не бывает ничего; на третью ночь полил дождь. В конце концов, Линден уже не маленький, а у Танфии должно хватить сил вытащить его из любой передряги. Но несмотря на все невзгоды пути, он сердцем чувствовал, что не может оставить Линдена одного. И вместо того он проклинал Бейна, а более всего - отца.

После бегства из Хаверейна путники избегали деревень и хуторов, раскинутых по плодородной долине Аолы, двигаясь не торными путями, а всхолмьями, где лоскутное одеяло полей уступало место усыпанным валунами лугам.

– Как думаешь, на что еще может пойти Артрин, чтобы нас вернуть? поинтересовалась Танфия, когда все трое перевели дыхание и успокоились после встречи с Колвином.

– Не знаю, - честно ответил Руфрид.
– Старый ублюдок слаб, конечно, но упрям. Я бы сказал, что теперь он опустит руки, но... боги его знают.

– Не говори так об отце!
– одернул его Линден.
– Он не хочет, чтобы мы подвергали себя опасности. Он защищает нас, вот и все!

– Тебя - может быть. Нет, Лин, не обманывайся. Он пытается избежать позора - ну как же, его деревня не подчинилась царскому указу. А он сам не властен даже над родными сыновьями.

– Неправда.

– Слушай, очнись, а?

– Вспомните, - влезла в спор Танфия, - на него будет давить вся деревня, чтобы вернуть нас. Теперь Колвин может вернуться и сказать, что он честно пытался. Мой бабушка поймет. Может, она даже подыщет Артрину хороший повод оставить нас в покое, чтобы он сохранил лицо.

– Почему ты его защищаешь?
– резко поинтересовался Руфрид.

– Я его не защищаю! Честно говоря, мне просто кажется, что впереди у нас беды почище Артрина.

С тех пор они разговаривали мало. Чем дальше они уходили, тем ясней становилось, что они никогда не достигнут цели, и тем тоскливее и страшнее становилось путникам.