Янтарная комната
Шрифт:
Доктор Филипп приказал себе не трусить и отправился в кабинет старшей медсестры. Он постучал в дверь и вошёл. Фрида Вильгельми восседала за письменным столом, читала какой-то документ и бросила пронизывающий взгляд на врача. Рядом за пишущей машинкой сидела молодая черноволосая медсестра в форме Красного Креста и перепечатывала что-то двумя пальцами с черновика.
Это она, сразу определил доктор Филипп. Точно как описал Роберт. Самая красивая из тех, кого я видел до сих пор. Жемчужина, а не девушка. Что она делает здесь, у Фриды, за пишущей машинкой? Его юное лицо,
— Что случилось? — спросила Фрида и убрала документ.
Яна с удивлением посмотрела на нее. Голос совершенно изменился, вместо тёплого и материнского стал холодным и пронизывающим, как ветер в тоннеле. Похоже, доктору Филиппу этот тон был знаком. Он остановился.
— Старшая сестра, в хирургию сообщили о новой сотруднице. Но она до сих пор не появилась. Что-то не так? — спросил доктор Филипп.
— Я изменила решение. Это всё.
— Было бы хорошо, если бы об этом узнали в хирургии.
— Доктор Панкратц на месте?
— Нет.
— Тогда закройте рот! — Слова прозвучали, как пушечный выстрел, а для доктора Филиппа — как звонкая пощёчина. Красавица-медсестра оторвала взгляд от пишущей машинки. Их взгляды встретились только на секунду, но этого хватило, чтобы доктор Филипп почувствовал дрожь. — Я доложу об этом главврачу.
— Старшая сестра…
— Что вам ещё надо?!
Каждое слово звучало как удар. Каждый звук доктор Филипп воспринимал болезненно. Ему хотелось ответить резко, но что это изменит? Против этой глыбы, осознающей свою власть, выступать бесполезно. Доктор Панкратц попытался в начале своей деятельности. В результате Фрида Вильгельми перестала замечать хирургию и распределяла сестёр в терапию и гинекологию, не обращая внимания на его протесты. Это продолжалось довольно долго, пока доктор Панкратц не пришёл к Фриде с извинениями. Фрида приняла скрытую капитуляцию, и режим работы хирургии вернулся в норму.
— Позвольте спросить, можно ли решить вопрос с новой сотрудницей в ближайшее время? — произнёс доктор Филипп сдавленным тоном. Он с трудом сдерживал ярость после такого унижения.
— Нет! Можете на это не рассчитывать. Вы разве не слышали? Я изменила своё решение.
Этим она дала понять доктору Филиппу, что разговор окончен. Он повернулся, бросил взгляд на Яну, которая смотрела на него большими чёрными глазами и, не попрощавшись, вышел. Замок громко щелкнул, как будто доктор не удержал дверь.
— Грубиян! — громко сказала Фрида.
Доктор Филипп был уже в коридоре и этого не слышал.
— Кто это был? — спросила Яна и смущённо улыбнулась. Теперь она понимала, что имел в виду санитар Блудеккер, когда говорил о том, что в больнице все боятся Фриду Вильгельми.
— Доктор Филипп. Пользуется дурной славой. Этот тип живёт иллюзией, что мужчина — венец творения. — Фрида снова занялась бумагами. — Упражняйся дальше, дитя моё. Не думай о нём. А когда он начнёт на тебя охотиться, сразу скажи мне. Ни одна юбка не может перед ним устоять.
Яна кивнула и продолжила печатать, искать буквы, с трудом набирая текст упражнения.
Теперь в соседней комнате у неё есть кровать, шкаф, стул, стол и торшер. Она не будет голодать и мерзнуть зимой, и у неё есть заступница. Если ничего не изменится, то можно дождаться окончания войны.
Через несколько дней она может увидеться с Михаилом Игоревичем. Сейчас он в замке, рядом со своей Янтарной комнатой, верный клятве, которую дали королю его предки — где Янтарная комната, там и Вахтеры.
Господи, позволь Николаю выжить в Ленинграде. Мы тоже должны произвести на свет сына. Пока существует Янтарная комната, рядом с ней должен находиться Вахтер.
Голос Фриды вывел её из задумчивости.
— О чём ты задумалась, дитя?
— Мне не понравился доктор Филипп, старшая медсестра.
— Повторяй это себе постоянно. — Фрида Вильгельми посмотрела на настенные часы. Близился обед, важное время для неё и всего персонала в больнице. — И не думай больше о нём… Он и правда не заслуживает внимания.
Уже на следующий день в десять утра состоялось первое совещание между гауляйтером Кохом, доктором Финдлингом, доктором Руннефельдтом и доктором Волтерсом. Как всегда присутствовал и Бруно Велленшлаг, он сидел за столом и молча слушал. Свидетель, которого Кох привлекал сознательно, чтобы застраховаться перед Гитлером, Борманом, фон Риббентропом и Розенбергом. Правда, со штаб-квартирой фюрера было достигнуто соглашение, что Янтарная комната останется в Кёнигсберге, но достаточно одного намёка Бормана, и её увезут.
Доктор Финдлинг прибыл на совещание бледный и явно усталый. Растительное масло погасило изжогу и тошноту, но тяжесть в голове не прошла. Остальные выглядели так же, кроме Коха, который был бодр и свеж, как будто пил только воду и проспал больше двенадцати часов. Он переночевал в своей квартире в замке и не поехал на роскошную виллу, вызывающую негодование населения. Конечно, безмолвное, сдержанное негодование, иначе Кох расценил бы его как вызов и немедленно принял самые жёсткие меры. «Король Восточной Пруссии» не терпел возражений.
Кох открыл совещание с принципиального вопроса к доктору Финдлингу:
— Сколько времени вам понадобится, чтобы смонтировать Янтарную комнату в замке, доктор Финдлинг?
— От пяти до шести месяцев, герр гауляйтер! — сразу ответил тот.
Он был готов к этому вопросу и предвидел реакцию Коха. Поэтому он не удивился, когда Кох уставился на него, и не уступил, даже когда Кох заорал:
— Да вы сошли с ума?! Шесть месяцев?! Я даю вам шесть недель.
— Это невозможно.
— Нет ничего невозможного! Доктор Руннефельдт, сколько времени длился демонтаж в Пушкине?