Янтарная комната
Шрифт:
— Несколько месяцев.
— И этот туда же, Бруно! — Кох кивнул в сторону лестницы. — Пойдёмте, Вахтер. У меня есть к вам несколько вопросов. Я подумаю над тем, чтобы принять вас на работу в качестве хранителя. Мне нужен достойный доверия человек.
— Спасибо, гсподин гауляйтер. — Вахтер сглотнул. К горлу подступил комок, дыхание перехватило. — Для меня будет большой честью работать в замке.
Они вошли в просторный зал, вдоль стен стояли рыцарские доспехи, а в центре — стеклянная витрина со старинным оружием. Короткие мечи, булавы, алебарды. В левом углу находился
Кох сел и пригласил Вахтера сесть рядом.
— Почему русские не заставили вас отказаться от немецкого подданства? — начал он разговор, больше похожий на допрос. — Почему хранителями Янтарной комнаты стали именно немцы?
— Так говорилось в договоре 1716 года, господин гауляйтер.
Вахтер был начеку. Он тщательно обдумывал каждое слово, прежде чем его произнести. Любая ошибка, малейшая невнимательность могут означать конец, это он прекрасно понимал.
— 1716 года… — Кох откинулся на спинку, сложил руки на животе и опять пристально посмотрел на Вахтера. — Сталин тоже придерживался этого договора?
— Все придерживались, господин гауляйтер. Все цари и царицы, а также Керенский, Ленин и Сталин.
— А теперь вы ждёте того же от фюрера…
— От вас, господин гауляйтер. Фюреру безразлично, кто будет смотреть за Янтарной комнатой. Пока она находится в Кёнигсберге, ответственность за неё лежит на вас.
— Она останется в Кёнигсберге навсегда! — воскликнул Кох.
Этот человек, как там его… Вахтер, произвёл на него хорошее впечатление. Прежде всего он мог стать его глазами, присматривать за доктором Финдлингом и обо всём докладывать. С Янтарной комнатой не произойдет ничего без участия Вахтера. Это и впрямь нужный человек.
— Где вы жили в Пушкине, Вахтер?
— В Екатерининском дворце, недалеко от Янтарной комнаты.
— Здесь будет так же. Вы получите квартиру в замке.
— Это значит, что я… Господин гауляйтер, я могу остаться? Я должен и дальше заботиться о комнате? Я…
Кох кивнул. Ему было неприятно смотреть на слёзы, неожиданно выступившие на глазах у этого человека. Он считал это недостойным мужчины, хотя сам довёл его до этого.
— Возьмите себя в руки! — грубо, без всякого сочувствия, сказал Кох. — И обо всем мне докладывайте. У вас есть семья?
— Моя жена уже давно умерла.
— Детей нет?
— Только сын. Его звали Николаус. Он погиб в аварии. Разбился на мотоцикле, господин гауляйтер. Перелом черепа.
— Гнал, как дурак, да?
— Как вся молодёжь, — Вахтер пожал плечами. — Хорошо, что его мать этого не видела. Я возлагал на него большие надежды. Теперь вместе со мной умрёт фамилия Вахтер.
— Сколько вам лет, Вахтер?
— Пятьдесят пять, господин гауляйтер.
— На десять лет старше меня! Вахтер, это ещё не старческий возраст. Можно ещё произвести на свет сына… с молодой, темпераментной женой! Подумайте над этим. Мужчина всегда может…Смелее! — Кох засмеялся. Когда разговор касался его любимой темы, он становился дружелюбным. — Вы же не хотите, чтобы цепь преемственности длиной в двести двадцать пять лет прервалась? В
— Я подумаю над этим, герр гауляйтер.
Кох положил ногу на ногу и снял фуражку. Вахтер насторожился. «Значит допрос не закончен, — подумал он. — Так быстро Коха не убедить».
— Расскажите мне что-нибудь из истории Янтарной комнаты, — попросил тот уже не приказным тоном.
— Это займёт несколько дней, герр гауляйтер.
— Ну и что? У нас есть время. Сейчас час… а завтра продолжим. Например, что сказал Ленин, когда впервые увидел комнату?
— Что она построена на горбах трудящихся!
— Это на него похоже! — Кох раскатисто засмеялся. — Продолжайте, мой дорогой Вахтер. Продолжайте.
Через три дня Яна научилась довольно бегло печатать двумя пальцами. Правда, она тренировалась непрерывно, по десять часов просиживая за пишущей машинкой, и запомнила расположение букв на клавишах. Она сразу попробовала печатать с закрытыми глазами, но ничего не вышло. Вечером третьего дня она нарисовала на большом листе картона клавиши машинки. Фрида Вильгельми ознакомилась с рисунком, когда вернулась после обхода. Как обычно, это вызвало немалый шум. Трубный голос Фриды раздавался во всех коридорах, несколько сестёр с плачем убежали. Она считала, что для пользы дела иногда надо поддавать пару. Для работы машины требуется пар. Без пара всё остановится.
— Для чего это, дитя? — спросила она и отложила картонку в сторону. — Тебе так легче будет запомнить буквы?
— Нет, но так я смогу везде тренироваться.
— Умница — Фрида посмотрела на Яну почти с нежностью. — У тебя нет желания прогуляться на свежем воздухе?
— Идёт дождь, старшая сестра.
— Как ты смотришь на то, чтобы сходить в кино? В «Уфа-Паласт» идет фильм с Сарой Леандер. Он называется «Путь к свободе». А в «Тифоли» — «Еврей Зюсс»… Тебе надо обязательно посмотреть, дитя моё.
— Если мне можно…
— Конечно, тебе можно. Ты же не в тюрьме. Вне рабочего времени можешь делать всё, что пожелаешь. Само собой, в рамках приличия и морали.
— Я бы охотно посетила музей в замке, старшая сестра. — При этом Яна смотрела на пишущую машинку, чтобы Фрида Вильгельми ни о чём не догадалась. — Мне нравятся картины и скульптуры. На фронте во время своего кратковременного отпуска я сразу поехала и осмотрела замок в Петергофе. Я была по-настоящему поражена.
— Так посети и здешний музей, дитя моё.
— Он открыт только днем, когда я занята.
— Это верно. — Фрида ненадолго задумалась. — Завтра я даю тебе свободный день.
— Правда, старшая сестра? Ох, спасибо… спасибо…
Она хотела вскочить и обнять Фриду, но снова опустилась на стул и потёрла глаза.
— Только не вой! — сказала грубо Фрида, но не прежним трубным тоном. — Тебе полагается один свободный день. Сходи завтра в музей, а потом расскажешь, на что там стоит посмотреть. Я бы пошла с тобой, но я не могу покинуть больницу. А послезавтра вечером мы посмотрим на Сару Леандер.