Янтарная страна. Рассказы и повесть

POLARIS

ПУТЕШЕСТВИЯ ПРИКЛЮЧЕНИЯ • ФАНТАСТИКА LXXV

Когда я вспомнил о Грэндрейне, то вижу, что обыденная жизнь и время не вытеснили из памяти его образ и многое из этой единственной чудесной страницы моего существования.

Тем, кто прочтет

мои записки, интересно знать, как встретился я с ним. Для них я опишу нашу первую встречу. Однажды, объезжая окрестности западноафриканского городка, я остановил вороного коня на вершине каменистой гряды. И здесь, в этом желтом просторе песков, меня не оставляли мысли о тайнах, погребенных в недрах земли, о новейших открытиях в истории человечества, перебросивших мостки между древними цивилизациями Америки и Африки. Все ли известно пытливому человеческому уму, или ему предстоят еще новые и новые открытия в истории мира?

Мой черный друг внезапно заржал. Я огляделся, но ничего не увидел. Тогда я взглянул в полевой бинокль: он выхватил из ландшафта кусок песчаных дюн, ребра коричневых скал и всадника на белой лошади. Через седло его было перекинуто точно тряпичное, безжизненное тело. Над желтым морем конь казался блестящим. Всадник-женщина приблизился,

— Город! Далеко ли город?

— За этими холмами!

Белый конь рухнул, уткнувшись розовыми ноздрями в песок. Ноша глухо ударилась о землю. Всадница успела вовремя соскочить со своего коня; она едва держалась на ногах.

— Он жив? — спросила женщина и нагнулась над бесчувственным телом, лежавшем подле лошади.

Я взял руку незнакомца: пульс едва бился.

— Он жив, но кто это?!

— Не знаю, не знаю, — пробормотала всадница. — Я нашла его в песках. Он умирал от голода, жажды и усталости. Он нес сокровище. Раскройте его мешок.

Я раскрыл. В мешке лежали громадные шлифованные куски янтаря желтого, зеленого, красного, огненно-оранжевого цвета. Со дна я достал последний кусок необычайной чистоты и прозрачности, зеленый янтарь, граненый в форме куба. Грани вбирали солнечный свет и излучали его на странную птицу, замурованную в янтаре. Красногрудая, с голубыми крыльями, она повернула набок чернозеленую головку и глядела на меня из камня, словно готовясь взлететь. Чья-то искусная рука мгновенно остановила жизнь, окружив птицу зеленой, светящейся массой. Чудо природы или мастерства было в моих руках? И я невольно связал этот кусок янтаря с мыслями о тайнах, погребенных в пустыне.

Я забыл время, проведенное около постели незнакомца, и помню лишь ночь, когда я, спасенный — его звали Грэндрейн, — и всадница на белом коне — Марион — выехали с караваном в пустыню. Мы ничего не знали о неведомой стране, куда вел нас Грэндрейн, но нас влекло к нему, мы пошли не задумываясь, охваченные безудержной страстью приключений.

Он ехал впереди, не справляясь ни с компасом, ни с картой. Мне кажется, что он намеренно кружил, сбивая со следа, чтобы ни я, ни Марион, ни надсмотрщик за неграми-рабочими Астон, ни негр-дагомеец Гонагойа — никто не мог бы найти вторично этого пути. Я не вел счета дням. Безбрежные пески изо дня в день окружали нас. Но однажды перед караваном всплыли из-за горизонта силуэты гор. Огромные скалы, выветренные, складчатые утесы, словно встали на дыбы, схватившись друг с другом в жарком рукопашном бою, а рядом зияли бездонные провалы, пожравшие низвергнутых каменных гигантов. Скалы справа, слева, спереди и сзади. Негры испуганно смотрели на угрюмые отвесы черных скал. Четыре томительных дня мы кружили среди каменного хаоса. И вот, после самого утомительного перехода по трещинам иссиня-черной скалы, мы выехали в удивительный цирк Янтарной страны. Горная завеса прорвалась. Перед ними лежало темно-голубое озеро, окаймленное густой зеленой чащей, а кругом него уходили в поднебесье черные скалы, отрезая этот цирк от внешнего

мира.

Гонагойа протянул длинную руку гориллы к озеру и пересохшими губами повторял:

— Мираж! Мираж! — а Марион разочарованно спросила:

— Неужели это только мираж?

— Нет, это действительность, — произнес уверенный голос.

Грэндрейн дрожал от волнения и тяжело дышал.

— Да, действительность! Это моя страна, отныне — моя родина — Янтарная страна куцимайев. — И дав шпоры лошади, он ринулся вниз к лазурным водам.

Солнце быстро скрылось за горными стенами. От озера веяло прохладой. Все мы, разбитые путешествием, лежали подле костра у палаток. Но Грэндрейн скрылся, не сказав ни слова. Куда он ушел, почему он за все время не объяснил нам, что влекло его к этим местам? Я знал, что он хочет добывать янтарь, но цель его напряженной жизни и работы оставалась неизвестной. Мое раздумье прервала Марион.

— Герберт! Куда ушел Грэндрейн? Почему он в таком волнении?

Я взглянул на вопрошавшую. Языки пламени плясали отсветами на ее похудевшем лице.

— Не знаю, Марион, какое нам дело?

— Нет, Герберт, я хочу знать, где он. Он устал больше нас и все-таки ушел в темноту, в горы, где каждый миг грозит гибелью. Герберт, я боюсь за него, где он?!

Я ничего не ответил. Меня удивила ее горячность, глубокая печаль и волнение в голосе. Что с Марион, веселой амазонкой, женщиной-авантюристкой, бесстрашной и независимой? И вдруг воздух вздрогнул от адского взрыва. Второй, третий. За каждым из них следовал грохот падающих скал, повторенный многоголосым эхом. Лошади тревожно ржали и бились. Марион судорожно сжала мою руку.

— Слышите, Грэндрейн! так вот зачем ему динамит!

Еще три раската динамитного грома потрясли воздух, а затем все стало тихо. Ни ветра, ни шелеста, никаких звуков. Только где-то запоздало трещали катящиеся к озеру камни, сорванные взрывом.

— Герберт, я боюсь. Мне страшно думать о том, что будет. Но я чувствую, что нам грозит несчастье. Я не хочу, чтобы оно было с Грэндрейном. Не хочу!

Я с трудом успокоил Марион. И потом долго, сидя около спящей, думал о взрывах, о беспричинных страхах Марион, о Грэндрейне, о цирке янтарной страны, пока сон не принес мне покоя.

Рано утром негры под руководством Астона занялись янтарем у подножья гор. Я выбрался к потоку, каскадами падавшему с гор. Водяная пыль серебряным туманом стояла над водопадом на фоне розовых гранитов и черных базальтов. Я долго любовался игрой солнца, как вдруг раздались мощные взрывы: где-то работал Грэндрейн. Но где? Передо мной стояла стена непроходимых скал. Нет ли пролома в гранитной толще, не высечена ли каменная лестница или подземный ход под этими горными массивами? Ведь нет же у Грэндрейна летательного аппарата.

Исследуя каменную преграду, я не нашел ни малейшего следа прохода, подкопа или лестницы. Не было ни пещер, ни расселин. А между тем Грэндрейн проник туда. Мне казалось, что именно за этими стенами можно найти разгадку действий Грэндрейна. В досаде на свое бессилие, я повернул коня назад и вскоре приблизился к лагерю.

Старик Тимрара занимался стряпней, а юный Унаа ловил рыбу у ног отдыхавшей Марион. Увидев меня, он недовольно отошел и издали крикнул:

— Прощай, госпожа. Унаа печален: он уходит от госпожи. Унаа любит госпожа больше, чем солнце. — Он ткнул пальцем в пышущий жаром золотой диск.

Марион рассмеялась.

— Вот, милый Герберт, как вам нравится влюбленный Унаа? Я предпочитаю его Астону.

— Астону? Разве он вам говорил что-нибудь?

По лицу Марион пробежала легкая тень.

— Я ненавижу его, он весь какой-то изъеденный, как его мундштук из скверного янтаря. Скот, алчный и подлый. Мне противен взгляд его красных похотливых глаз.

Негры весело загалдели. Из-за леса показались всадники: Грэндрейн с добычей янтаря заехал за нами, чтобы отвезти янтарь в свой склад.