Янтарная страна. Рассказы и повесть
Шрифт:
— Военные действия открыты, — улыбнулся Грэндрейн. — Ничего, мы пойдем через мой склад янтаря.
Узкая щель привела нас к отверстию. На прилегающих к нему скалах были следы недавнего взрыва. Астон поработал и тут. Ползком мы с трудом пролезли под глыбой, завалившей дыру, и услышали голоса.
— Астон и негры в складе, — шепнул Грэндрейн.
— Грэндрейн, — раздался голос Астона, — нас 21 человек. Предлагаю зайти ко мне и мирно побеседовать. Гарантией мира будут служить 18 черномазых. Шлю их вам.
Массивная дверь приоткрылась
Отступать было некуда. Мы выбрали наступление. Грэндрейн вошел первым, я последовал за ним и упал под ударом Гонагойи. Падая, я увидел лежащего Грэндрейна и Марион, опутанных веревками. Астон с винтовкой в руках невозмутимо курил. Дверь скрипела и в нее время от времени высовывались черные физиономии, бормоча:
— А деньги платить? Мы хотим домой к жена. Деньги давать!
— Вон, — в бешенстве заорал Астон. Негры заупрямились, но в ту же минуту были выброшены за дверь пинком ноги.
Астон положил винтовку на дверь и стал методически расстреливать негров, считая… — Один, два, три, четыре, пять, шесть…
Я увидел Гонагойю, поднявшегося высоко по стене пещеры. Черное тело его слилось с черным камнем. Руки и ноги его все время скользили и скатывались, не находя опоры, но он всем телом цеплялся за камень и все полз и полз, вгрызаясь руками, зубами о выступы камня.
— Семь… Восемь… Девять… Десять… Одиннадцать…
Астон сделал перерыв, Гонагойя лез все выше и выше.
До края стены оставался метр. Еще несколько усилий — и он спасен. Всеми чувствами пленника я страстно жаждал его спасения.
— Двенадцать… Тринадцать… Четырнадцать… Пятнадцать…
Стрельба возобновилась. Гонагойа был уже у самого края. Его правая рука оторвалась, левая метнулась беспомощно в пространство; я с ужасом приготовился увидеть его падение, но он втиснулся коленом в камень, ушел головой в скалу и удержался.
— Шестнадцать… Семнадцать… Восемнадцать… А где девятнадцатый?..
Гонагойа схватился за край стены. Оттуда посыпалась камни. От неожиданности А стой выронил трубку.
— Ага, вот где!!..
Грянул выстрел, и в одном футе от головы Гонагойи брызнул фонтан осколков. Второй — из ноги Гонагойи полилась кровь. Последним усилием он подтянулся, вскарабкался на край и скрылся за гребнем.
Астон устало опустился на ящик.
— Отдохнуть надо. Восемнадцать… — нелегкая работа.
В стороне стояла желтая янтарная призма с замурованным воином. Стройный черноволосый юноша выдвинул на полшага ногу и вытянул вперед руку с туго натянутым луком. В тетиву упиралась длинная стрела с острым металлическим наконечником. Глаза воина пристально смотрели вдаль, как будто он готовился пустить певучую стрелу в невидимого врага.
Я подумал о том, что скоро буду мертв, как этот воин, и закрыл глаза. Звуки скрипучего голоса Астона открыли мои веки.
— Ну-с, дорогой Грэндрейн! Вы любите лобызаться с мертвыми камнями, я же предпочитаю реальные радости. Деньги у меня есть, укажите, как выбраться
Молчание было ему ответом. От гнева на лбу Грэндрейна вздулись жилы.
— Вы сердитесь? Напрасно. Советую одуматься. Эх, простак, простак! Удивительно, что вы заметили сходство между Марион и дохлой принцессой. А что в вас Марион влюблена, как кошка, не заметили? Так вот что. Если не скажете маршрута, я расколю вашу янтарную бабешку, вас пристрелю, а живого двойника, Марион, прихвачу с собой, показав вам перед смертью, какая разница между ласками янтарной куклы и живой красавицы.
Он заливчато рассмеялся и двинулся к Марион.
Внезапно раздался грохот и словно сквозь сон я увидел падающего навзничь Астона с трепещущей стрелой в сердце. Огненные круги завертелись предо мною, и я лишился сознания.
Только значительно позже я понял случившееся: Гонагойа столкнул глыбу, она рухнула на замурованного воина и расколола призму так, что тело как бы выскочило из нее; пальцы воина разжались, и стрела убила Астона.
Только трое ушли из Янтарной страны. Грэндрейн вез на верблюде призму с замурованной Каарис. Часами он обнимал холодный камень и спал около него, пробуждаясь для бессвязных бредовых излияний. Рассудок угасал в нем. Лишь однажды на привале в безумных глазах мелькнули искорки разума. Он сказал Марион:
— Милая Марион, я вас люблю, но… — свет угас и нетвердым, вялым голосом он закончил, — я женат на Каарис и не могу с ней расстаться.
Часами он твердил о том, что оживит Каарис, что врач может снасти ее в момент, когда янтарь будет расколот. Он ждал приезда в город и вечерами долго глядел на восток, где должны были замаячить городские огни. И вот, не дождавшись, во время одного из привалов, он расколол лазурную призму,
И мы стали свидетелями чуда: прекрасные руки Каарис ответили на объятия. Они медленно сошлись на спине Грэндрейна, тесно охватив его шею. Дикий крик вырвался из груди Грэндрейна, и он повалился на землю, не выпуская тела возлюбленной.
Он был мертв. Мы долго пытались разжать холодные руки прекрасной Каарис, но безуспешно. В глубокую могилу мы опустили эти два тела, слившиеся в смертельном объятии. Музыкой погребальной пели золотые шестигранники, дождем осыпавшие мертвые тела.
И вдвоем с Марион мы продолжали путь на восток по песчаному океану, оставляя позади себя мертвую красоту цирков Янтарной страны и могилу последних властителей ее — Грэндрейна и Каарис.