Янтарные слезы Феникса
Шрифт:
ГЛАВА 5
Слезливая
Сегодня лечебный корпус академии не чинил мне препятствий, дабы попасть в крыло потерпевших. Наверное, в последнее время я стала здесь слишком частым гостем, — подумалось мрачно, когда миновала пост дежурной, попутно выяснив у нее, где искать Валдэка.
О том, что куратор, серьезно ранен откатом захлопнувшегося портала, я узнала не сразу. Ибо из спасительного отряда, нам об этом никто сказать не удосужился, а после… Изнервничавшихся друзей пришлось утишать рьяней, чем себя и заверять, что со мной все в порядке.
Естественно, ни троллик, ни девчонки, ни даже затесавшийся к нам плат на заверения не купились. Однако и дрожать надо мной перестали, даже пошутив, дескать, такой Грозной Воительнице как мне, именно такая романтика и положена, чтоб экстремально, да незабываемо.
Не стала отнекиваться, лишь улыбнулась украдкой, оценив шутку. И хотела уже выпроводить всех беспокойных юмористов за дверь, чтобы, наконец, расслабиться и попасть под неусыпный врачевательный контроль своей персональной целительницы, но тут-то и всплыла информация о кураторе…
Конечно же, после таких сведений об отдыхе и тем более лечении и речи быть не могло.
Поэтому наплевав на обещания, я бросилась к преподавателю, успевшему стать другом, и пострадавшему по моей вине.
В палату заходила с опаской, не готовая морально узреть всегда жизнерадостного и полного сил Валда бессознательным и слабым. Но еще сильнее веру в собственную стойкость подбила, сидящая рядом с куратором медноволосая женщина. Мидея из рода Аспидных Пантер… Вторая половина преданного ей сердцем Валдека.
Оборотница мое появление распознала сразу, и резко вскинув голову, взглянула вопросительно, а я, едва не пискнув: "Извините, ошиблась" малодушно попятилась обратно. Потому как смотреть в обеспокоенные, заплаканные глаза жены куратора оказалось тем рубежом, через который переступить не получилось. Я словно почувствовала себя утопающим, вдруг осознавшим, что силы наисходе и еще одного взмаха руками не будет… Вот и со мной приключилось нечто подобное, только вместо верхних конечностей, спасовали нижние и едва не надломились под тяжестью хоть и нечаянной, но вины.
Из-за меня ведь все… Пусть и не нарочно, но если бы напарник не чувствовал ответственности за свою "везучую" студентку, то не бросился следом, и не лежал бы сейчас с кровоизлиянием мозга и минимальными шансами на выживание.
— Я… — не имея возможности двинуться с места под взглядом горюющей женщины, попыталась разбить тишину, будто бы покрывшую все вокруг невидимым зеркальным щитом. Но жалкая попытка оказалась слишком слабой, и не справилась с угнетающей безысходностью. Поэтому не найдя в себе сил продолжить, вновь замолчала и опустила глаза в пол.
— ЛианельФирсен, верно? — раздался в ответ приятный, мягкий тембр. — Муж столько о вас рассказывал, что… В общем, не узнать сложно, — и мне улыбнулись.
И от этого знака проявленного расположения, сделалось тошно, а на глаза навернулись слезы:
— Наверное, вы меня ненавидите? — выдавила жалко, стараясь
Мидея на столь прямой отчаянный вопрос отвечать не торопилась, но и с обвинениями не спешила. Такая заминка позволила немного перевести дыхание, осознав — драться оборотница не кинется.
— Вы знаете, Лия, — начала женщина, а после поправилась, вернее поинтересовалась: — Если мне будет позволено, так вас называть?
— Да, — ответ вышел стремительным. Еще бы, я ведь рассчитывала на названия совсем другого смысла.
— Так вот, мне, конечно, очень хочется спихнуть всю вину на вас, чтобы испытать хоть малюсенькое облегчение. Выговориться, поскандалить, но… Буду честна, я хорошо знаю своего мужа и не могу не признать, что излишний героизм являлся той чертой за которую я его полюбила и… люблю. Поэтому бросьте самоосуждение. В случившемся нет вашей вины.
— Есть… — прошептала едва слышно и сглотнула тугой, вязкий ком, мешающий не то, что изъясняться ясно, а и вовсе говорить. — Если бы… если бы не я…
— Перестаньте, — взмахнула оборотница тонкой кистью, — пожалуйста, я не готова сейчас успокаивать еще и вас. Себя бы… — и не договорила, отвернувшись от меня, дабы я не увидела заблестевших слез.
Только этого и не требовалось. Задрожавшие плечи все расставили на свои места.
Испытанную мной неловкость сравнить с чем-либо не вышло. И, наверное, стоило, просто молча выйти, дав благородной, доброй женщине возможность прийти в себя, но вместо этого я, наоборот, приблизилась к Мидее и, положив одну ладонь на ее плечо тихо, однако уверенно заключила: — Все будет хорошо.
Едва различимый всхлип, задержка дыхания и отчаянный шепот в ответ:
— Ох, девочка, если бы ты знала, сколько раз я это уже слышала за прошедшие сутки.
— Все равно, — воскликнула с жаром. — Он выкарабкается. Он просто не имеет права на другой… — голос дрогнул, но я упрямо договорила, — исход. — И против воли шмыгнула носом, стараясь таким нехитрым способом удержать строптивые слезы.
— Мне ведь ничего не говорят… Не делают прогноза… — Мидея забормотала совсем уж отчаянно, а я не выдержав ее боли, обняла женщину пытаясь утешить.
— Вулфин прекрасный специалист, уж поверьте — я-то знаю. Если он взялся за дело, то…
— Он отводит глаза, Лианель. Я же оборотень, я чувствую его неуверенность и беспокойство.
Что еще добавить в подобной ситуации, я не знала. Однако собиралась продолжить стоять на своем и заверить жену куратора, что он личность излишне активная и беспокойная, для того чтобы долго валяться без дела. А значит, обязан, если не сегодня, то завтра прийти в себя. Иначе… иначе…
Дверь отворилась легко и тихо, захватив зареванных нас врасплох, а не ожидавший такого поворота Северный Волк (к слову, легок на помине) и вовсе застыл на пороге, одной рукой придерживая кипу бумаженций, а второй удерживая пространство для маневра, не давая двери за своей спиной захлопнуться. Ибо по лицу заведующего лечебницей просто огромными, удобными для обучения детей буквами читалось — к столь масштабному "потопу" он не готов.