Янтарный волк
Шрифт:
— Что ты хотела, детка?
— Ты ведь пришел забрать меня, так почему убегаешь? Я готова хоть сейчас пойти за тобой.
— Ой, ли? — оскалился волк, явно пытаясь тем самым изобразить улыбку. Или, скорее, ухмылку. Слишком уж ехидным был его голос, звучавший раскатистым басом у Карины в голове, — Ты собираешь бросить своих родителей, того щенка, что ты подобрала и Ника? Ты готова развернуться к ним спиной ради того, чтобы оставшуюся жизнь пробегать в волчьей шкуре?
— Да, — голос Карины даже не дрогнул, хотя сердце беспокойно екнуло, как будто в него ткнули иголкой, и оно непроизвольно сжалось.
— И ты готова оставить их жить здесь без возможности
— Да.
— И ты способна прямо сейчас оставить за спиной все нерешенные дела? Начать все заново? — голос буквально истекал сарказмом, будто свежая зарубка на березе — соком. Так что Карина, действительно, вдруг остановилась, подумав. Она ведь собиралась сама устроить Кузю. Неужели теперь ей можно просто так плюнуть на эти планы? А Ник? Ведь как не пыталась художница много раз доказать себе, что он не более, чем просто ее друг, но разве оставляют даже "просто" друзей посреди того хаоса, что она навела?
— Ты хотела взять жизнь в свои руки, стать ее хозяйкой. Я тоже очень хочу, чтобы ты присоединилась ко мне, поверь. А еще я хочу, чтобы ты пришла ко мне свободная от обязательств и неоконченных дел. Поэтому, детка, закончи сначала все дела. А пока ты не готова. Да, и еще, — волк поднялся на все четыре лапы, начиная пятиться по тропинке все дальше от Карины, — Как только управишься, просто позови меня.
Художница протянула руку, пытаясь коснуться желтоватого меха, но зверь стремительно развернулся и неожиданно растворился в воздухе, словно его никогда и не было. А она так и осталась стоять, чувствуя, как ее медленно тянет вниз. Ноги стали тяжелыми, и девушка незаметно для себя опустилась на землю.
Обратная дорога до дома показалась в три раза короче и в тоже время томительнее. Когда Ник нашел плачущую подругу в нескольких десятках метров от кромки леса, он не сразу понял, что произошло. Вначале у него возникла страшная мысль, что с ней что-то не так. Он бросился к ней, обнимая за плечи и пытаясь хотя бы бегло осмотреть. Но кости были целы, ни крови, ни синяков видно не было, а слезы продолжали течь двумя неиссякаемыми ручейками.
— Карина, что с тобой? — следя за тем, чтобы голос его минимально дрожал, прошептал парень. Одной рукой он пытался убрать ей волосы с лица, а другой уже стягивал с себя куртку. Погода менялась почти мгновенно, и если рассвет был чистым, не задетым не единым облачком, то сейчас северный ветер нагнал их целые стада, старательно продувая тонкую рубашку девушки.
— Он меня… не принял, — выдавила художница, еще пуще заревев, словно вместо слов выплюнула режущие осколки разбитого сердца. Ник прикусил губу, пытаясь скрыть совершенно неуместную улыбку. Это было неправильно, ведь подруга давно сделала выбор, больше всего на свете она хотела стать волчицей. Но каждая минута, пока Карина оставалась в человеческом облике, была для парня ценнее прожитого им самим часа, — Он хочет, чтобы я доделала в этом мире все дела, и только после этого я смогу к нему присоединиться.
— Вот даже как! А этому волку не откажешь в некоторой иронии.
— Иронии? Да он просто издевается надо мной! — истерично взвизгнула девушка.
И дело было даже не в том, что ее мечта, в прямом смысле, уходила прямо из-под носа. Художница отлично знала, что порой тернистый путь к цели бывает намного ровнее, чем бугристый участок, к которому ты стремился. Сколько раз она вместо того, чтобы прыгать от счастья, когда очередное полотно ее кисти было готово, принималась грустить, так
Сейчас, когда перед ней сидел взволнованный и такой трогательный друг, Карина в очередной раз усомнилась: а сможет ли она вообще отказаться от всего того, что предоставила ей человеческая жизнь? И эта неуверенность была сродни безумию, разрушая стройные ряды мыслей, заставляя сердце отчаянно прыгать в тесной клетке из ребер, а слезы непрерывно литься.
— Карина… — Ник неожиданно отпрянул от девушки, как-то странно глядя поверх ее головы. Его взгляд скользил по ее фигуре, как по ледяной горке, ни в силах зацепиться за нее, — А если я тебе кое-что скажу, ты можешь поменять свое решение…
— Лучше не надо, — почти неслышно прошелестела в ответ художница и тут же закричала, — Не надо, Ник, я прошу тебя — молчи! Я знаю, что ты хочешь сказать, я все знаю. Но одно дело, просто знать, а совсем другое — слышать. Так вот: я не хочу этого слышать. Мне и так не хватит решимости, так что не порти мне жизнь.
— Значит, этим я испорчу тебе жизнь?
Подруга только кивнула.
— Хорошо, — бесцветным голосом отозвался парень, первым поднимаясь с земли. Карина двинулась следом за ним, стараясь не смотреть на друга. Черные глаза парня бесцельно прожигали еловую хвою под ногами, пока они двигались к машине. Он был почти уверен в том, что художница не откажется выслушать его. Но… хотя, что можно было ожидать после утреннего разговора? Нику же четко указали на его место на коврике, тогда как шикарную кровать заняла свобода во всей ее обжигающей красоте, с такой холодной кожей, с такими упоительно-прекрасными глазами. И Карина теперь стремилась к этой обворожительной даме, еще не понимая, что та повесит на шейку девушки пудовые гири. Волчья шкура, говорите? Ветер, запутывающийся в шерсти? Нет, дорогая моя Карина, меняя хрупкое человеческое тело на сильное волчье, не поменяешь самого главного…
Стоило друзьям ввалиться в гостиную, как к ним тут же бросился Кузьма. Художница едва успела схватиться за угол шкафа, прежде чем мальчишка сдавил ее в объятиях.
— Я думал, ты не вернешься! Ну что, вы его не нашли?
— Нашли, — мрачно сплюнул Никита, падая на диван. Карина, наконец, отцепилась от подростка, юркнув вслед за приятелем и, свернувшись калачиком и, положила голову тому на колени.
— Что вы такие замученные? — удивился Кузя, — Такое впечатление, что вам пришлось сюда пешком добираться. Эй, я с вами говорю! Карина, да объясни мне хоть что-нибудь.
— Потом, — слабо отмахнулась девушка, — потом.
— Да ну вас, — поняв, что большего от этой ненормальной парочки не добьется, оборванец решительно вышел из комнаты. Друзья остались одни. И хотя на душе у каждого было достаточно сомнений и боли, но оба предпочли молчать. Карине было приятно просто лежать, уткнувшись лицом в ладонь Ника, а ему было приятно перебирать ее короткие волосы. И в этом они нашли если не лекарство от болезни, то, во всяком случае, обезболивающее на некоторое время. Тишина между ними была ни натянутой, ни жуткой. Однако, в ней, если прислушаться, можно было уловить целые предложения. За окном медленно опадали последние цветы диких яблонь, небо, подобно зверю, шевелило мускулами — тучами, грозившими разразиться дождем. Его первые капли рассеяли тишину, сделав ее в миг невыносимой. Именно тогда Карина приподняла голову и произнесла: