Янычары
Шрифт:
Эхо шагов гулко отдавалось в глубине коридора, как бы радуясь возможности, хоть на миг разрушить царство предельной тишины. А безграничное Пространство, которое начиналось сразу за обшивкой рейдера и уходило в неизвестность, словно резонатор усиливало этот эффект. Конечно же, исключительно в воображении мичмана. Но легче от понимания этого не становилось.
Самый разнесчастнейший Робинзон на самом наибезлюднейшем острове самого безбрежного океана не мог чувствовать себя более одиноким и покинутым, чем тот, кто оказывался в Космосе без связи. И одновременно с этим — ни один исступленный религиозный фанатик и схимник не сумел бы плотнее приблизиться
Вест вошел в обеденный зал и, хоть мог выбирать любой из четырех столиков, уселся за тот, к которому был «приписан» — в ближнем правом углу.
Это уже входило в разряд привычек, которые исчезают только вместе с владельцем. Манера выбирать место, позволяющее держать в поле зрения все помещение и не бросаться в глаза тому, кто входит. Янычар не готовили по специальной программе, но кое-какие азы разведслужбы офицеры внушали курсантам. Так, на всякий пожарный случай. Не зря ведь говорится, лучше уметь и не пользоваться, чем не знать как, когда понадобится…
Поскольку запасы продуктов рассчитывались на весь экипаж, Вест не церемонясь, заказал большой ломоть хорошо прожаренного мяса, целую гору блинов со сметаной и литр холодного пива.
— Чертова система безопасности, — проворчал почти ритуально. — Ни связи с базой, ни доступа к управлению… Наши, конечно, давно сориентировались, что у «Сапсана» проблемы. Но я на их месте подумал бы, что нам капут. Неважно почему, в Космосе для этого найдется не одна сотня причин, но — что finita, это как пить дать. Зачем искать сложные объяснения, в общем-то, в полнее заурядной ситуации. И никто не догадается, что упрямый комп превратил рейдер в невидимую торпеду и с каждым днем подводит ее все ближе к «цели».
Вест, в который раз, представил себе, что может натворить звездолет такой массы, ворвавшись в Космопорт, вероятнее всего запруженный транспортными кораблями и пассажирскими лайнерами. Да и на самой станции сейчас кроме обслуживающего персонала находятся сотни, тысячи женщин, детей… И заскрипел зубами. Взрыв такой мощности, особенно если детонируют склады порта, и планеты коснется. Похуже любого извержения будет.
— А самое пакостное во всем этом, что я вынужден сидеть в этой торпеде, как больной на всю голову камикадзе и, невзирая на всю подготовку, ничего не могу придумать для предотвращения катастрофы.
Вест промочил горло глотком из кружки.
— Замкнутый круг… Чтобы изменить курс или передать сообщение, нужно иметь доступ к центру управления. Но доступ к нему я смогу получить только после того, как будет дан отбой режиму «Нападение». А это возможно лишь в том случае, если я получу доступ к управлению рейдером… Кольцо замкнулось, и змея ужалила свой хвост. «Lasciate ogni speranza voi ch 'entrate». Прав был старик… «Оставь надежду всяк сюда входящий…».
Укутанный коконом силового поля, а потому наглухо отрезанный от внешнего мира, но продолжая выполнять базовую программу «Возвращение», бортовой компьютер «Сапсана» приведет рейдер в порт приписки, но поскольку никто не сможет отдать команду на торможение и швартовку — звездолет будет двигаться с крейсерской скоростью дальше. И незримая, но не потерявшая других физических свойств, масса звездолета врежется в Космопорт. А то, что она укутана силовым полем, принципиального значения не имеет.
Заверните чугунный копер в толстую оболочку из резины или чего-то еще более упругого.
Реверс и аверс. Самое эффективное средство для защиты и сохранения человеческой жизни, неожиданно превратилось в смертельную угрозу другим людям. И только потому, что «Шелезяка» продолжает оберегать вверенный ему экипаж. И будет делать это пока люди не придут в сознание, или — пока на рейдере не останется в живых никого, кроме мичмана Климука. В этом случае командование перейдет к нему автоматически, без каких-либо паролей и допусков.
От осознания смысла последней мысли, Вест чуть не подавился куском мяса, мгновенно ставшего похожим на резину, и вынужден был запить все солидным глотком пива. Но мысли, особенно глупые и подлые, имеют такое свойство, что раз придя в голову, будут кружить вокруг, будто навозные мухи. Большие, зеленые и жадные на падаль…
Решение проблемы оказалось на расстоянии вытянутой руки, но лучше б его не было совсем. Потому что теперь Весту, исполнявшему роль безвинной жертвы, отводилась роль судьи и палача. И даже если он много сотен раз произнесет вслух, что жизнь тысяч людей гораздо дороже нескольких полумертвых звездолетчиков, легче не станет…
Вест отодвинул тарелку и поднялся. Аппетит пропал напрочь, а воображение уже рисовало ему картину отключения системы жизнеобеспечения в медблоке. Или, что вернее, поскольку «Шелезяка» не подчинится такому вмешательству и включит резервное питание, — принудительное выведение товарищей из анабиоза. Что не обеспокоит компьютер, но — будет равнозначно смертельному приговору. А на самый крайний случай, если невидимый вирус не сможет добить людей, — собственноручное введение товарищам смертельной дозы какого-то быстродействующего яда…
Веста буквально передернуло от отвращения. И самое лучшее пиво выдалось янычару похожим на помои.
Хотя большая прогулка согласно лично утвержденному распорядку дня должна была начаться ровно в пятнадцать, Вест едва вытерпел до полудня. Как мичман не заставлял себя заниматься плановой работой, мысли упорно возвращались к тому, что он условно отложил на «потом». И как только «Шелезяка» начал традиционную трансляцию концерта по заявкам, Климук решительно отключил от сети свой лептоп. В конце концов, кто его осудит за небольшое отклонение от режима? А непрошеные мысли, роящиеся вокруг, словно надоедливые мухи, все равно не дадут сосредоточиться на чем-то еще.
Сегодня мичману приснился странный сон. Вернее, три сна…
Вест сперва хотел заняться анализом достаточно четко запомнившихся сновидений сразу, но потом решил, что торопиться не будет. Пусть хорошенько улягутся и отфильтруются. А то ведь как бывает: пока глаза не раскрыл — все яркое, будоражащее воображение, логичное и глубокомысленное. Умылся, почистил зубы, глотнул кофе — бред сивой кобылы, что ни в тын, ни в ворота. Даже на аллегорию не тянет…
Лететь до обжитого людьми сектора, следовательно, и до принятия окончательного решения, а так же — совершения крайнего поступка, оставалось целых одиннадцать дней. Так что времени хватало на все. Даже на разбор снов…