Япония в III-VII вв. Этнос, общество, культура и окружающий мир

Воробьёв Михаил Васильевич

Печальным примером тенденциозности составителей «Нихонги» служат многочисленные расхождения в именах, фактах и датах в «Кодзики» и «Нихонги», созданных почти одновременно. Хронологии этих источников посвящена отдельная глава данной книги. Здесь же надо указать, что лишь с 527 г. даты «Кодзики», «Нихонги» и корейской летописи «Самкук саги» («Исторические записки трех государств») начинают совпадать. Даже применительно к V в. исторические факты обладают лишь относительной достоверностью, поскольку в упомянутых трех источниках даты совпадают лишь частично. При всем этом «Нихонги» остаются первостепенным источником для периода, которому посвящен наш труд. Этот источник переведен на английский язык, а перевод неоднократно переиздавался (см. [Nihongi, 1956]).

В 713 г. всем губернаторам было приказано составить на китайском языке естественно-географические описания («Фудоки») вверенных им провинций. В описания входили сведения об уездах, населенных пунктах, храмах, рельефе, полях и их плодородии, флоре и фауне, обычаях. Эти сведения обильно снабжены мифами, преданиями и легендами. «Фудоки» представляют

большой историко-культурный интерес. Их составление, растянулось до 945 г. К сожалению, до наших дней полностью дошли лишь описание одной провинции Идзумо (Идзумо фудоки, 733 г.), крупные фрагменты четырех «фудоки», посвященных провинциям Хитати, Харима, Бунго, Хидзэн, и более мелкие фрагменты и цитаты из 48 описаний, включая и упомянутые пять. Общая цифра почти равна числу провинций той эпохи, и, следовательно, в VIII–X вв. в Японии удалось осуществить полное естественно-географическое и этнографическое описание страны по провинциям. Сохранившиеся пять «фудоки» переведены на русский язык [Древние фудоки, 1969; Идзумо фудоки, 1966].

«Кого сюи», или «Дополнения к сказаниям о старине», составлены Имбэ Хиронари около 808 г. из мифов и сказаний, не попавших в ортодоксальные «Кодзики» и «Нихонги». Политический характер сочинения подтверждается принадлежностью автора к старейшему жреческому клану Имбэ (Имубэ), некогда игравшему главную роль в отправлении синтоистского культа. После 645 г. клан Имбэ оказался потесненным не только царским кланом, но и кланом Накатоми, под эгидой и в интересах которых и составлялись упомянутые два источника. Составитель «Кого сюи» стремится доказать первенствующее значение клана Имбэ и вторичное — кланов царского и Накатоми [Конрад, 1974 (II), с. 86]. Существует перевод источника на английский язык, переиздававшийся не менее двух раз, и немецкий [Florenz, 1919] ^[1]

1

¹ The Kogo shui, or Gleamings from Ancient Japanese Stories. Transl. by Kato Genchi and Hoshino Hikoshiro. Tokyo, 1925. L. 1976.

«Кудзики» («Записи о старине») составлены в IX в. представителем другого знаменитого клана — Мононобэ — и примерно с той же целью, что и «Кого сюи». По-видимому, для того чтобы придать сочинению первенствующее по времени значение по сравнению с «Кодзики» и «Нихонги», его создание было приписано Сётоку-тайси и даже датировано 620 г. Используя одно место в «Нихонги» [Nihongi, XXIV, 25], где говорилось о гибели исторических хроник во время пожара в доме Сога, Эмиси в 645 г., авторы «Кудзики» объявили свое сочинение уцелевшим частично. Не считая нескольких мифов, чисто историческая часть сочинения мало отличается от текста «Нихонги». Сочинение интересно как пример (и не единственный) существования в раннесредневековой Японии неортодоксальных и тем самым в какой-то степени полемических сочинений.

Известную ценность для историко-культурного исследования имеют «норито» — обращения к синтоистским божествам. 28 таких синтоистских молитвословий собраны в восьмой книге «Энгисики» («Церемонии годов правления Энги»), составленной в 927 г., цо сами «норито» значительно древнее. Основная их масса датируется VII в. и относится к так называемой культовой поэзии. Содержание «норито» не только воссоздает религиозный мир древних японцев, но и снабжает нас сведениями об их культурной и хозяйственной жизни. Существуют переводы «норито» на английский язык [Sources…, 1974]. ^[2]

2

² Norito: A New Translation of the Ancient Japanese Ritual Prayers. Transl. by D. L. Philippi. Tokyo, 1959; Ancient Japanese Rituals. Transl. with commentaries by E. M. Satow. — «Transactions of the Asiatic Society of Japan». Vol. 7, p. 2. 4. Tokyo, 1879; Vol. 9, Tokyo, 1881; Vol. 27, p. 1. Transl. by K. Florenz. Tokyo, 1900.

В 815 г. принц Манда и Фудзивара Сонондо составили «Новый реестр кланов и фамилий» («Синсэн сёдзи року») в 30 книгах, т. е. генеалогию 1182 кланов и фамилий страны. Реестр явился итогом длительной деятельности правительства по упорядочению отношений родства в среде знатных кланов. Как мы узнаем далее, уже в первых книгах «Нихонги», рисующих картину далекого прошлого Ямато, выражена тревога по поводу незаконного присвоения фамилий кланов (удзи) и званий (кабанэ). Тенденция к присвоению, а также вообще к нарушению общественной иерархии возрастала по мере притока иноземцев, демографических и социальных пертурбаций. Знатные кланы заводили собственные генеалогии, на основании которых строили свои планы и предъявляли претензии сначала двору Ямато, а затем центральному правительству государства по поводу своего статуса. В VIII в. правительство затребовало для проверки клановые генеалогии (хонкэйтё). Позднее в столице Хэйан и в пяти пристоличных провинциях осуществили перепись, на основе которой и был составлен «Новый реестр». Он признал благородными 1182 клана и фамилии, разделил их на четыре категории по знатности: 1) потомки верховного божества и императорского (царского) клана (кобэцу), 2) потомки остальных божеств Ямато (симбэцу), 3) потомки иноземцев (сёбан), 4) лица неизвестного происхождения (митэйно дзосё). Характерно, что реестр как бы исключал из благородных кланы; нестоличные и непристоличные. В действительности дело обстояло сложнее. После реформ Тайка (645) в так называемом «правовом государстве» («рицурё кокка») иерархия кланов в конечном счете основывалась на положении их представителей в иерархии должностей, рангов, званий, которыми распоряжалось

центральное правительство. Если фамилия находилась на государственной службе или имела ранг, то, даже если она жила на о-ве Кюсю, ее включали в реестр по столице, где находилось учреждение, за которым числилась фамилия. Реестр является важным источником для изучения этнического и социального состава населения древней и раннесредневековой Японии.

Китайские источники служат важным подспорьем при изучении Японии интересующей нас эпохи. Если не считать «Шань хай цзин» {«Каталог гор и морей»), «Хань шу» («[Цянь] Хань шу»), «Лунь хэн», «Вэй ле» («Краткая история династии Вэй»), чьи сведения о Японии ограничиваются отдельными строчками или скупыми цитатами, сохранившимися от них в других сочинениях, то речь может идти о китайских династийных историях. Из 25 таких историй 16 содержат раздел, посвященный Японии. Упомянутые разделы входят составными частями в одну из четырех глав, каждая из которых содержит сведения о народностях, живущих в одной из стран света на периферии Срединной империи. Японцы, естественно, отнесены к восточным народам. Описание периферийных народов лишь в тенденции ведется с соблюдением хронологической (летописной) последовательности. Оно более свободно и насыщено сведениями о природе, быте, культуре, обычаях, чем собственно хроники. По объему эти разделы невелики (в пределах нескольких страниц). Они привлекательны тем, что старейшие из них созданы лет на четыреста раньше «Нихонги», содержат исторические факты по таким эпохам (I–V вв.) и районам (о-в Кюсю), которые плохо освещены в «Нихонги», отличаются довольно надежной хронологией.

Девять наиболее древних китайских династийных историй именуют Японию Во (яп. Ва), а японцев — вожэнь (яп. вадзин). Из этих девяти «Вэй чжи» («Описание Вэй»), часть «Сань го чжи» («Описание трех царств») и «Хоу Хань шу» («История Поздней Хань») наиболее близки к древнему источнику — «Вэй ле», ныне утраченному. «Лян шу» («История Лян») и «Цзинь шу» («История Цзинь») во многом следуют «Вэй чжи», а «Суй шу» («История Суй»)— «Хоу Хань шу». «[Нань] Ци шу» («История [Южной] Ци») и «Сун шу» («История [Лю] Сун») ^[3] основаны на иных источниках, а не на «Вэй ле». В свою очередь, «Сун шу» дала материал для «Нань ши» («Истории южных династий»), а «Суй шу» — для «Бэй ши» («Истории северных династий»).

3

³ Название Лю (фамилия основателя) придается для отличия этой династии от более известной — Сун X–XIII вв., особенно когда речь идет о летописях этой династии или сношениях с нею. Так же обстоит дело с династией Ци, которую для отличия от одноименной династии периода «борющихся царств» называют «Южной», хотя официально она такого обозначения не имела. По тем же основаниям мы ставим в скобки Цянь в названии летописи «[Цянь] Хань шу».

Наиболее древними и оригинальными источниками являются «Вэй чжи» и «Хоу Хань шу». Династийная история Тан представлена в «старом» («Цзю Тан шу») и в «новом» («Синь Тан шу») вариантах, из которых предпочтительнее последний. Учитывая принцип наибольшей оригинальности в изложении материала, можно наметить хронологические рамки разделов о Японии: «Хань шу» — I в. до н. э., «Хоу Хань Шу» — I в. до н. э. — II в. н. э., «Вэй чжи» — I — середина III в, «Сун шу» — I–V вв., «Цзинь шу» — III в., «Нань ши» — IV–VI вв., «Суй шу» — III — начало VII в., «Синь Тан шу» — VI–IX вв. Интересующие нас разделы переведены на европейские языки: на английский — разделы из «Хоу Хань шу», «Вэй чжи», «Сун шу», «Суй шу», «Синь Тан шу» JJapan…, 1951], на русский язык — разделы из «Вэй чжи», «Цзинь шу» [Кюнер, 1961], «Хоу Хань шу», «Нань ши», «Суй шу» [Бичу- рин, 1950].

Самый древний сохранившийся корейский исторический памятник «Самкук саги» («Исторические записки трех государств»), составлен Ким Бусиком в 1145 г. по имевшимся тогда корейским и китайским сочинениям. «Записки» содержат немало сведений из области сношений между странами Корейского полуострова и Ямато. Переводов на западные языки нет, на русский язык переведены книги, посвященные государству Силла [Ким Бусик, 1959].

Изучение источников в Японии в последние десятилетия продолжалось с неослабевающей интенсивностью. Из многих десятков монографий в качестве примеров назовем труд Хирата Тосихару об условиях возникновения японской классической литературы, работу Канда Хидэо по организации материала в «Кодзики», сравнительный анализ «Кодзики» и «Нихонги», выполненный Умэдзава Исэдзо, исследование Яку Macao, посвященное определению значения, придаваемого «Кодзики» в Японии, книгу Кодзима Норию- ки о влиянии классической и исторической литературы Китая на «Нихонги». Стали классическими и переиздаются труды Такэда Юкити и Курано Кэндзи по «Кодзики». Саэки Арикиё произвел сличение разных версий «Синсэн сёдзи року». ^[4]

4

⁴ См.: Хирата Тосихару. Нихон кодэн-но сэйрицу-но кэнкю (Трактат о появлении японских классиков). Токио, 1959; К а н д а Хидэо. Кодзики-но кидзо (Структура «Кодзики»). Токио, 1959; Умэдзава Исэдзо. Кики хихан (Критика «Кодзики» и «Нихонги»). Токио, 1962; Yaku M a s а о. The Kojiki in the Life of Japan. — «East Asian Cultures Studies Series». Tokyo, 1969, № 13; Кодзима Нориюки. Дзёдай Нихон бунгаку то Тюгоку бунгаку (Древняя японская и китайская литературы). Токио, 1963; Т а к э д а Юкити. Кодзики сэцува гун-но кэнкю (Исследование группы преданий в «Кодзики»). Токио, 1954; Курано Кэндзи. Кодзики хёкай (Критический разбор «Кодзики»). Токио, 1960; Саэки Арикиё. Синсэн сёдзироку (Новый реестр кланов и фамилий). Т. 1–2. Токио, 1962–1963.