Ярче тысячи солнц. Трепетное, удивительное, чудесное в мистической поэзии баулов
Шрифт:
– Я хотел бы избавиться не столько от желания, доктор, сколько от чувства вины!
Люди продолжают говорить о свободе, но на самом деле они хотят не свободы, они хотят безответственности. Они просят свободы, но глубоко внутри, на уровне бессознательного, они хотят безответственности, вседозволенности.
Свобода – это зрелость; вседозволенность инфантильна. Свобода возможна, только когда вы настолько интегрированы, цельны, что можете принять ответственность за свою свободу. Мир не свободен, потому что в нем нет зрелых, взрослых людей. Революционеры работали много веков, но все было бесполезно. Утописты продолжают думать о том, как сделать человека свободным, но никому нет до них дела – потому что человек
Если правительства исчезнут, наступит просто анархия. Свобода не придет, если правительства исчезнут; придет просто анархия. Это будет худшим состоянием, чем теперешнее. Это будет полный хаос. Полиция нужна, и нужна потому, что вы не бдительны. Иначе какой смысл в том, чтобы на перекрестке стоял полицейский? Если бы люди были бдительны, полицейского бы не было, ему пришлось бы исчезнуть, потому что он не был бы нужен. Но люди не сознательны.
Когда я говорю «свобода», я говорю «ответственность». Чем более вы ответственны, тем более вы свободны; или: чем более вы свободны, тем большая на вас лежит ответственность. Тогда вам придется быть очень бдительными в том, что вы делаете, что вы говорите. Даже в самых тривиальных, бессознательных жестах и движениях вам придется быть очень бдительными – потому что над вами никого нет, и вас некому контролировать, кроме вас самих.
Когда я говорю вам, что вы свободны, я говорю вам, что вы боги.
Это не безответственность, это величайшая дисциплина.
Шестой вопрос:
Ошо, последние девять дней, слушая тебя и медитируя в твоем ашраме, я поняла, что завидую Вивек, хотя и не ревную к ней. Я чувствую, что она занимает в ашраме положение парампады – «любимого ученика». Как достичь этого статуса?
Ум устроен очень странно. Ты здесь для того, чтобы медитировать; кто-либо другой тут абсолютно не при чем. Фактически, настоящий медитатор не будет даже замечать, что происходит с другими. Настоящий медитатор будет идти внутрь.
О Баязиде рассказывают, что он прожил рядом со своим мастером двенадцать лет, и каждый день, по пути к мастеру, он проходил по коридору. Однажды мастер сказал Баязиду:
– Вернись в коридор. Там на полке в шкафу лежит красная книга. Принеси ее мне.
– Хорошо, – сказал Баязид, – но я никогда не замечал, что там есть шкаф.
Мастер сказал:
– Ты каждый день приходишь ко мне уже двенадцать лет, и каждый день проходишь по этому коридору; разве ты не мог оглядеться по сторонам?
Баязид ответил:
– Я приходил к тебе, мастер. Я здесь не для того, чтобы смотреть, есть ли в коридоре шкаф, и лежит ли в шкафу книга. Я здесь для другого. Все мое существо здесь ради тебя. Я открыт к тебе. Сейчас я пойду и посмотрю.
– Не нужно, – сказал мастер. – Мне не нужна эта книга. Там действительно нет ни книги, ни шкафа. Я спросил только для того, чтобы увидеть, отвлекаешься ли ты на второстепенное. Ты не отвлекаешься, и я счастлив.
Этот вопрос говорит о том, что ты отвлекаешься на второстепенное. Причем тут другие люди? Тебе было бы полезнее медитировать – или хотя бы быть открытой мне. Но ум продолжает создавать ненужные сложности и проблемы.
Этот вопрос от женщины, он говорит многое о
Что такое зависть? Не что иное, как пассивная ревность. Может быть, ревность – слишком сильное слово; зависть просто пассивна. Разница может быть в степени, но не в качестве, скорее, в количестве. Зависть может в любой момент стать ревностью; зависть – это растущая ревность. Ум должен отбросить всю зависть и ревность.
Она спрашивает: «Как достичь этого статуса?» Первое, что нужно сделать, это отбросить зависть и ревность, иначе никакой возможности нет – потому что любовь не может существовать там, где существуют зависть и ревность. Тогда все твои поиски направлены к определенного рода власти: ты пытаешься удовлетворить эго. Это тяжело отбросить. Но любовь существует только тогда, когда все негативные части ума отброшены. Это очень трудно. Можешь спросить Вивек, как это трудно.
Только несколько дней назад она сказала мне: «Ты еще хуже, чем Гурджиев!» Это большой комплимент. Гурджиев был очень жесткий мастер, а она говорит: «Ты еще хуже!» Но я могу понять; мне приходится быть жестким. Чем ближе ты ко мне, тем жестче я буду. Когда ты просто приходишь в гости, все хорошо; я не должен быть жестким. Мне приходится быть очень, очень вежливым, потому что ты просто пришла в гости – и это ловушка. Как только ты попадаешься в нее, я становлюсь очень жестким. Эта женщина еще не приняла саньясу; пусть примет саньясу – тогда она увидит.
Стань ко мне ближе… ты будешь подходить ближе и ближе к собственной смерти. Любовь есть смерть. Тебе придется умереть, только тогда ты сможешь приблизиться ко мне. Тебе придется стереть себя полностью; только тогда ты можешь приблизиться ко мне. Но люди думают, что любовь обещает розовый сад. Да – в конце концов, да. Но по пути к нему слишком много ада.
Я расскажу тебе анекдот.
Великий философ, ощущая полную бессмысленность жизни, решил повеситься. Его друг вошел в комнату и обнаружил его стоящим на стуле с веревкой вокруг пояса. Друг спросил, что тот делает. Философ объяснил, что хочет покончить с собой.
– Но, – сказал друг, – почему ты обвязал веревку вокруг пояса?
– Когда я попробовал обвязать ее вокруг шеи, – сказал философ, – она стала меня душить.
Любовь – это веревка вокруг шеи, и она тебя задушит, она тебя убьет. Только те, кто достаточно храбр, чтобы совершить самоубийство – духовное самоубийство; те, кто готов умереть, только они родятся заново, только они смогут быть близко ко мне. Это не имеет ничего общего со мной. Я здесь, я доступен для каждого. Я приглашаю тебя: приди. Все зависит от тебя. Но если ты хочешь приблизиться ко мне из зависти к другим людям, которые близки со мной, ты придешь по неправильным причинам. Тогда твоя веревка будет вокруг пояса – и ты скажешь: «Я не могу обвязать ее вокруг шеи, потому что она душит меня».
Люди могут прийти по неправильным причинам, по политическим причинам. У этой женщины политический ум: она думает, что Вивек находится в положении парампады – занимает самый высокий пост. Это поиск власти.
Те, кто близок ко мне, близки потому, что они стерли себя. По крайней мере, они искренне пытаются. Это трудно, это тяжело, но они пытаются.
Я читал небольшой рассказ…
Дело было в лагере бойскаутов. Распорядитель лагеря объяснял правила новой игры:
– Если враг с другой стороны поля боя выкрикивает ваш номер, – сказал он, – вы убиты. Падайте там, где вы есть. Лежите, не шевелясь, – будьте полностью мертвым.