Яркими красками по небу
Шрифт:
Мимо "гороно" через очередной островок темени да в сторону яркой, хорошо освещенной автозаправки. А после и вовсе вновь к жилым домам и магазинам.
И вдруг какое-то движение сбоку, как раз на повороте во двор, было двое: парень и девушка. Первый, добротно так взбешенный, просто-напросто разматывал бедную, как тряпичную куклу. Оторопела, замерла я на месте, распятая увиденным: визг, крик стоял, плач отчаянный... а всем по***. Никто даже не рыпнулся заступиться за нее. Ни мимо прохожие (редко, но были... причем мужики, крупные
Месил ублюдок нещадно оную. Яростная пощечина, удар в лоб, пинок - упала измученная на асфальт. Уже даже не огрызается, не сопротивляется... Только тихо ревет, скулит, пищит… И покорно прикрывает руками голову...
Тотчас схватил за волосы и рванул на себя – взвизгнула от боли несчастная.
Поежилась я, видя в ней не столь давнюю себя...
Живо оборачиваюсь ко второму зрителю, "соседу своему", что так же покорно и смиренно наблюдал за сей жуткой картиной.
– А *** ты стоишь?!
– дико завопила я на него, изумленно вытаращив глаза.
– Разыми их! Угомони ублюдка!
– Совсем е**нулась?
– вполне искренне гаркнул на меня Киселев.
Оторопела я, прозревшая.
– Ах, вот так?
– сухим, мертвым голосом шепчу, холод побежал по телу.
– Ну, и *** с тобой, гнида трусливая. А я еще с моста, думала, прыгнешь. Ну, и вали на*** отсюда! Ссысь где-нибудь в углу!
Резвый разворот - и сама ринулась, кинулась в бой.
Очередной взмах твари - и пытаюсь перехватить удар, но неудачно - прилетело обоим (разве что смягчила собой).
– А ты, с*ка, че лезешь?
– вдруг неистово заревел на меня бычара. Разворот и враз пошел медведем - (позорно) тактически отступаю под его напором, чтоб, если что, увильнуть и тут же нанести удар в ответ (в пах, или куда придется).
– Съе**сь, пока не угадношил и тебя!
– А ты попробуй, мразь!
– рычу, не сбавляя злости, подначиваю на промах животное.
– Ах, ты, шмара вонючая!
– едва взмах прямиком мне в рожу, как внезапно кто-то живо хватает меня сзади, отдергивая со всей дури вбок - аж полетела на асфальт.
Резвый занос кулаком - и рухнул налетчик тотчас... мертвым грузом.
Прям около меня... Да так, что чуток до газона не дотянул.
Башкой... да прямо на бордюр.
Жуткие, тягучие мгновения - боюсь вдохнуть, моргнуть. Еще мгновения - и вдруг ореолом стала проступать темно-багровая жижа вокруг его головы.
В момент подлетает ко мне мой защитник и, ухватив под локти, силой заставляет подняться с места. А я смотрю, таращусь все еще ледяным взглядом... на не менее ледяного...
– Ты как?
– слышу у себя над ухом.
Оборот, жадно хватаюсь за руки спасителя и взволнованно пищу, шепчу в лицо:
– Артем, он мертв?
– Не знаю...
– неуверенно, отрешенно.
Выпускает, выдирается из моей хватки. Шаги ближе - присел рядом.
Шорох - метнула взгляд.
Девка эта, шмара его, как будто земля под ногами горела,
– С*ка, стой!
– отчаянно завизжала я, рысью кинувшись за ней... Но еще шаги - и в темени дворовой... полный штиль. Позорно обмираю. Взор по сторонам скользя - и ни единого намека, зацепки... где эта мразь.
Оборачиваюсь к Киселеву. Взгляд через арку. Испуганно, отчаянно. Тревожно меряя на ощупь реальность.
Но еще секунды - и, оторвав пальцы от шеи ублюдка, уставил на меня очи.
Тягучие, жуткие мгновения тишины - и вдруг качает головой...
отрицательно... качает головой.
***
Стою, вглядываясь в лицо трупа.
Слезы текут... Неумолимо текут. Осознавая нечто жестокое, обречённое...
И вовсе не жалость сейчас к мертвому разрывала мое сознание. И не ужас неисправимости, неизгладимости ситуации в отношении этого молодого человека. Нет. Все это тихим эхом, фоном отошло на второй план, явя мне… нечто большее в виде прозрения.
И не Киселя было жаль. Нет...
Себя. Себя было, стало жаль. Все те нарисованные, разукрашенные в яркие краски мечты... словно по небу, враз всё превратилось в нелепую выдумку, мыльный пузырь - что лопнул в одночасье, когда жизнь покинула тело этого то ли ублюдка, то ли... уже бедолаги.
И будто слышу звук... словно разбитого стекла - так рассыпалась моя судьба, сплетенная воедино с Кузнецовым, прекрасная и воздушная, сладкая и небывалая... Оголяя истинную суть: пропащей девочке - пропащее существование.
Нет больше хрусталя. Нет, что так красиво обрамлял мечту. Остались лишь лохмотья подранной, растерзанной, уничтоженной грезы.
Замкнутый круг. Западня. И если в моей клетке и нарисовалась на время дверь, то все оказалось иллюзией. Шуткой. Стебом.
Ничего и никого истинного вокруг. Сплошное одиночество.
А теперь еще и кандалы - тяжелые, звенящие эхом бешеного проступка, преступления... кандалы и цепи вины, что так умело рок вручил нам с Артемом на двоих.
– С*ка, - вдруг послышалось где-то сбоку. Вмиг шаркнул кто-то по асфальту. Тотчас перевожу неясный, но жаждущий вобрать в себя происходящее, взгляд.
Киселев кинулся куда-то вперед. К магазину. Замер у стеклянной двери, гневно забарабанил в оную.
Выдох, стереть с лица позорные слезы и в момент бросаюсь за ним:
– Че творишь?
– в спину.
Погас свет внутри помещения.
Обмираю, предчувствуя ответ.
– Да эта с*ка нас запалила. Стопудово мусорам стукнула уже. Валить надо!
– мигом оборачивается ко мне. Попытка ухватить меня за руку, но увиливаю.
– Ты че?
– обомлел от изумления.
– Я сама те "мусора". Фирсову. Нужно звонить Максу. Он порешает... а иначе будет хуже. Тем более... та шмара сбежала. Неизвестно, что еще запоет, и... если запоет.
Окаменел огорошенный, глаза полезли на лоб: