Ярлык Великого Хана
Шрифт:
– Экая нам незадача,– промолвил Святослав,– Я вот тоже никак приема добиться не могу.
– Да тебе что? Твое дело такое, что можно и обождать. А у нас, брат, головы на кону стоят.
– Неужто, мыслишь ты, снова до того дойдет?
Все может случиться. Видать, московский упырь не успокоится, покуда весь род наш не переведет. Сила
у его теперь большая. К хану он блином масленым в рот
лезет, и хан ему верит во всем.
С этими словами тверской княжич поднялся и стал прощаться. Святослав, понимая, что он расстроен своими воспоминаниями, его не удерживал.
В
Едва начавшая возвышаться Москва особенно жестокую борьбу вела с Тверью, за владетелями которой было неоспоримое право на старшинство и на великое княжение над Русью. И мнения всех серьезных русских историков сходятся на том, что в этой борьбе тверские князья были, в нравственном отношении, много выше московских и что именно потому они оказались побежденными. Таковым же было, несомненно, общественное мнение тогдашней Руси. Это видно хотя бы из того, что тверской князь Михаил Александрович, погибший по вине московского князя, был православной Церковью причислен к лику святых мучеников.
Но трудно нам, далеким потомкам, осуждать первых московских князей за их действия, которые, конечно, лишены какой-либо этики. Трудно, ибо эти действия оправданы всем дальнейшим ходом истории, и их конечным результатом явилось создание величайшей в мире империи. Раздробленную на сотни враждующих княжеств удельно-феодальную Русь нельзя было объединить, надевши белые перчатки. Это можно было сделать, пожалуй, только так, как сделали московские князья: не боясь пачкать своп руки ни в грязи, ни в крови, не задумываясь над этической стороной своих поступков и пуская в ход асе средства, какие ни предоставлял случай.
Что же, значит, цель оправдывает средства? – В политике, к сожалению, да. Это мы наблюдаем на протяжении всей истории человечества, и не подлежит никакому сомнению, что государственный деятель, не связывающий себя вопросами этики, всегда имеет преимущество над своим более щепетильным противником. И если неэтичные методы, им применяемые, несут благо его стране и народу,– суд истории и потомков его не только оправдывает, но и возносит на пьедестал. Можно это положение одобрять или порицать, но, независимо от оценки, факты не перестают быть фактами.
* См. хотя бы Никоновскую или Патриаршую, летопись под годами 1306, I308 и 1327.
**В период наибольшей раздробленности на Руси было около 360 княжеств.)
Впрочем, вернее всего, Иван Калита о таких отвлеченных материях, как суд истории и благо потомков, вовсе не думал. Он просто был трудолюбивым, цепким и
Кроме того, не следует забывать, что каждое событие можно рассматривать под различными углами зрения. Кажется,– что может быть гнуснее поступка Калиты, который, во главе татарского войска, пришел разорять Тверскую землю за восстание тверичей против татарского сатрапа? Но если бы он этого не сделал, татары пришли бы сами, подвергнув разорению не только Тверское княжество, но и все другие, лежавшие на их пути. В этом свете гнусный поступок принимает вид подвига, которого Калита не смог бы совершить, если бы придавал значение вопросам этики.
Глава 21
Хан Узбек ревностно исповедовал Ислам, отличался умом, красивой внешностью и статной фигурой… Под его властью Орда достигла высшего могущества и расцвет. Ал-Бирзали ( XIV в.)
Только в начале марта настал вожделенный для Святослава миг, когда наконец Абдулай известил его, что через три дня хан Узбек принимает прибывших из Египта послов, после чего назначен прием и ему.
Эти три дня прошли для княжича в лихорадочной деятельности, сменившей сонное равнодушие, которое давно овладело. Он бегал к Абдулаю и другим сведущим лицам, с которыми успел свести знакомство, вызнавая все мелочи татарского придворного этикета и того, как над лежит разговаривать с ханом. Что говорить Узбеку по существу своего дела,– он уже давно обдумал во всех подробностях
В назначенный день в час разодетый козельский княжич, в сопровождении четырех слуг, нагруженных подарками,– без которых к хану являться не полагалось,– подошел, вместе с Абдулаем, к ханскому дворцу. Он уже не раз любовался этим великолепным зданием, окруженным высокими стенами из голубого гранита. Величественный портал его, легкие круглые башни и огромный купол, венчающий центральную часть дворца, были сплошь покрыты бело-голубой мозаикой и арабесками, с преобладанием тех же цветов. На вершине купола ослепительно сиял освещенный солнцем золотой полумесяц, видимый отовсюду за много верст.
На мраморных ступенях, ведущих к главному входу, по обе стороны стояли ханские тургауды, в чешуйчатых стальных латах и шишаках, вооруженные круглыми щитами и длинными копьями, с привешенными к ним красными конскими хвостами.
Абдулай сказал несколько слов вышедшему навстречу начальнику стражи, на что последний ответил почтительным поклоном. Два воина-великана, стоявшие по бокам входа, с обнаженными кривыми мечами в руках, по его знаку распахнули двустворчатую, окованную серебром дверь и пропустили Святослава и его спутников внутрь дворца.