Ярлыки
Шрифт:
– Она есть, она – это я! – Майя подошла, чтобы обнять ее. – Мама, тебе нравятся эти платья, и это я создала их! Ты восхищалась кое-чем, что сделала я! Давай простим друг другу все. Пожалуйста, станем друзьями!
Слезы бежали по ее лицу, когда она обнимала хрупкое тело матери. Она даже не представляла, какое действие окажет на нее это воссоединение. Теперь, наконец, она увидела шрам, но он не показался ей таким страшным, как она опасалась.
Уэйленд обнял их обеих.
– Давайте все заключим
Корал вырвалась из их объятий.
– Боюсь, что все это слишком поздно.
– Мама, пожалуйста…
– Полагаю, что вы оба считаете себя ужасно умными оттого, что сумели так одурачить меня? – вскричала Корал. – Что ж, вы смогли обмануть меня – ваша взяла. И я обозлена на вас обоих.
Но тут почти бессознательно она протянула руку и ткнула пальцем в особенно красивое пальто. Сняв с себя шаль, Корал облачилась в пальто и с восхищением оглядела себя в зеркале.
– Я должен уйти, – сказал Уэйленд, – оставляю вас тут одних.
Корал, продолжая разглядывать себя в зеркале, поворачиваясь то в одну, то в другую сторону, даже не заметила его ухода. Майя наблюдала за матерью. Очевидно, нельзя было рассчитывать на слащавое примирение. Но она чувствовала, что должна нести определенную ответственность за это хрупкое создание.
– Мама, – начала она, – ты не очень хорошо выглядишь…
– Я чувствую себя великолепно! – отрезала Корал. Она повесила пальто на место и взглянула на висящее рядом платье.
– Ты слишком тоненькая…
– Герцогиня Виндзорская говорит, что женщина не может быть слишком тоненькой… – Она приложила платье к себе и посмотрела в зеркало.
– Мама, – сказала Майя, кладя руки ей на плечи, – взгляни на меня. – Корал медленно перевела безумный взгляд на лицо дочери. – Как, по твоему мнению, я выгляжу?
Глаза Корал блеснули.
– Ты прекрасная женщина, Майя, – сказала она. – Я могу почти ревновать тебя… Ревновать к твоей молодости, к твоей красоте…
Майя легонько встряхнула мать, по-прежнему держа ее за плечи:
– Тогда почему ты не можешь оставить эту… враждебность? Я могла бы опереться на твой интерес, на твою дружбу. Почему ты так затрудняешь все для меня?
Корал сделала шаг назад, драматичным жестом откинула рукой прядь волос, обнажив шрам.
– Вот почему! – воскликнула она. – Сначала ты попыталась убить меня, а теперь хочешь, чтобы мы стали закадычными подругами. Я не знаю, смогу ли простить… – Неожиданно она стала валиться, и Майя быстро подставила ей стул. Корал опустилась на него, голова у нее тряслась.
– Вот видишь, мама. Тебе нехорошо. Прошу тебя… Я буду помогать тебе, заботиться о тебе. Пожалуйста, мама, умоляю тебя… – Майя стала на колени возле нее, держа за руку. – Прекрати эти
Корал отбросила руку дочери. Она выпрямилась, отвергнув попытку Майи помочь ей, и слабо усмехнулась.
– Ты поможешь мне? Я думаю, что это совершеннейший абсурд, когда ребенок думает, что может указывать своим родителям, как им жить. – Она огляделась по сторонам в поисках своей шали, подняла ее и накинула на плечи. – До свидания, Майя.
Майя бессильно смотрела, как она выходила из демонстрационного зала.
По пути Корал сделала остановку, и пока машина ее ждала, приняла взбадривающую таблетку. В офис она вернулась энергичной и словно немного опьяневшей. И тут же стала пересматривать макет июльского номера. Она должна найти замену материалу об Анаис Дю Паскье, для которого были оставлены шесть пустых полос.
Зажужжал интерком, и раздался голос Вирджинии:
– Донна Брукс хочет видеть вас.
– Пришли ее ко мне.
У Корал напряглась шея, когда свежая, улыбающаяся Донна появилась в дверях.
– Вы ее встретили? – жадно спросила Донна.
– Кого?
– Анаис Дю Паскье. Ллойд сказал мне, что вы обеспечили первое интервью с ней. Вот это удача! Поздравляю. И как она? Я обожаю ее модели.
– Очень жаль, Донна, потому что мы не будем публиковать их. – Драматичным жестом Корал ткнула пальцем в пришпиленный за ее спиной к стене макет июльского номера, указав на шесть перекрещенных полос в центральной части. Потом повернулась к Донне. – Ну что, мой любимый редактор? Хочешь минеральной воды?
Донна покачала головой, глядя, как Корал наливает себе стакан, и села на длинную кушетку, положив ногу на ногу.
– Почему вы перечеркнули эти полосы? Анаис Дю Паскье самый «горячий» дизайнер. Или ее коллекция оказалась плоха?
Раздражаясь все сильнее, Корал медленно пила воду. Потом поставила стакан и с невинным видом взглянула на Донну.
– Коллекция ошеломляет, – констатировала она. – Я примерила одно пальто, это настоящая мечта. Но мы не покажем даже пуговицу от него.
– Почему?
– Потому что оказалось, что Анаис Дю Паскье – моя дочь, – равнодушным тоном сказала Корал.
– Ваша дочь? Майя? Вы уверены?
– Я встретила ее сегодня утром. Уэйленд Гэррити устроил это. Понятно? Она спряталась под именем Анаис, потому что понимала, что иначе я никогда не помещу публикацию о ней. Я вне себя, что мы показали так много ее изделий в февральском номере – мы несомненно помогли ей добиться успеха.
– Но она заслужила этот успех вне зависимости от того, ваша ли она дочь или чья-то еще. Разве не она делала дизайны для Филиппа Ру?