Ярлыки

Карлтон Гарольд

Потом она вернулась к своему столу и нахмурилась. Может, Уэйленд все это подстроил? Уж очень все шло гладко. Говард – красивый парень, рвущийся вперед, решила она. Вероятно, всего лет на восемь моложе ее. Но по крайней мере красивый парень и с талантом. Так приятно, когда с тобой договариваются о свидании. Чувствуешь себя опять молодой. Она села и попыталась заглушить внезапно охватившее ее страстное желание.

Корал лежала на кровати совершенно расслабленная, словно тряпичная кукла. После массажа она чувствовала безразличие, инертность, но ум ее продолжал работать. В голове кружилось множество

мыслей. Сейчас ей приходилось руководить работой младших редакторов журнала в Париже, Милане и Лондоне, да еще совершенно неожиданно ее побеспокоил Говард Остин. Она уже посмотрела его коллекцию в салоне на Восьмой авеню. Ей очень понравилось. Он создавал элегантные, притягивающие внимание модели, она могла бы с ними работать. На него следовало обратить внимание, даже если бы он не был так чертовски красив и очарователен.

После показа они пошли в театр, но это все еще называлось работой, потому что актриса, исполнявшая главную роль в экспериментальной пьесе, была в костюме, созданном Говардом, а «Дивайн» готовил о ней большую статью. После театра они зашли в тускло освещенный бар в довольно приличном отеле, и Говард дал ясно понять, что она интересует его как женщина, а не только как редактор модного журнала.

– У моих знакомых есть дом в Хэмптоне, и они практически не бывают там, когда кончается лето, – сказал он. – Иногда в выходные дни я набиваю машину книгами и альбомами и убегаю туда. Долго гуляю, смотрю на море…

– М-м-м-м… звучит божественно, – мягко сказала она.

Она сидела рядом с ним на банкетке. Он взял ее руки и не выпускал их. Ее тело взволнованно затрепетало. Она отняла руки и достала сигарету, он помог ей прикурить. Она рассматривала его сквозь дым.

– Вы уверены в своей привлекательности, Говард, не так ли?

Он нахмурился, хотел улыбнуться и остановился.

– Ну почему же, я… я считал само собой разумеющимся… между нами возникла взаимная симпатия. Я надеялся…

– На днях я познакомлю вас с моей дочерью, – сказала она и выпустила клуб дыма. – Вам она понравится. Она хорошенькая! И неиспорченная!

Говард сердито схватил ее за запястье, уронив пепел с ее сигареты.

– Вы пытаетесь меня разозлить? Корал обвела глазами помещение.

– Пожалуйста, Говард! Люди…

– Черт с ними! – сказал он.

Она увидела, что рот его неприятно искривился, такого она раньше не замечала. Но его страсть волновала ее. Она посмотрела в его темные глаза, которые так и впивались в нее, на его волнистые темные волосы.

– Что мы будем делать в Саутхэмптоне? – хриплым голосом спросила она.

Он засмеялся.

– Вряд ли мы поедем так далеко, чтобы поиграть в куклы Барби.

Она тоже засмеялась, ей захотелось провести пальцами по его волосам, потрогать пряди его волос там, где они касались шеи. Ей нравилась его кожа, ей хотелось к ней прикоснуться; хотелось ощутить на себе его сильные грубоватые руки.

– Вы – подающий надежды модельер, Говард, – сказала она. – Я могла бы быть вам полезна…

Он отпустил ее руку, но она опять потянулась к его руке.

– Нет, вы только послушайте меня. Если бы вы знали, сколько раз за мной ухаживали молодые нетерпеливые модельеры, фотографы, визажисты. И я взяла себе за правило не позволять им ничего по отношению ко мне.

– Только

не я! – настаивал он. Его сияющий взгляд просто пронизывал ее насквозь. – Я знаю, я запал вам в душу, Корал. Я это чувствую. Вот так! – Он зажал ее руку между своими коленями, и она всем своим трепещущим телом ощутила его возбуждение. Она убрала руку и посмотрела на него. Он засмеялся. – Вот видите, Вы все во мне перевернули! Несмотря на то, что вы – знаменитый редактор. Многое бы я отдал, чтобы вы им не были… – Он поднес ее пальцы ко рту и быстро поцеловал. Его теплое дыхание, которое она почувствовала своими пальцами, будоражило ее. – Иногда, – сказал он, – между людьми проскакивает искра. Что-то на них нисходит. Это химическое или биологическое явление. Скажите мне, что вы этого не чувствуете!

Да. О Боже! Если бы только она этого не чувствовала! Прикосновение к ней его бедра. Его присутствие, его запах… Но это было чертовски опасно.

– Завтра у меня невероятно тяжелый день, – сказала она и взяла свою сумочку.

– Уверен, что все дни у вас невероятно тяжелые, – с горечью заметил он, а потом бросил на стол десять долларов.

У выхода фотовспышка неожиданно на некоторое время ослепила ее.

– Кто вы? – сердито спросила она фотографа.

– Не узнаете меня, миссис Стэнтон? Я – Элдо из «Уименз Уэр». – От кого это платье, которое на вас?

Она взглянула на Говарда, потом сказала:

– Платье Говарда Остина. Это новая молодая надежда Америки.

В такси по дороге к ней он пошутил:

– Надеюсь, фотография попадет на обложку, а не в раздел «Жертвы моды».

Она сердито повернулась к нему.

– Это вы вызвали туда «Уименз Уэр»? Он свирепо взглянул на нее.

– Разве похоже, что я настолько нетерпелив? Корал пожала плечами и ничего не сказала.

– Сегодня меня кем только не называли: и наемником, и жуликом, – сказал он. – Конечно, не прямо…

– Прошу прощения, – проговорила она. – Тот человек меня просто потряс.

Она взяла его за руку. Прежде чем такси остановилось у ее дома, она повернулась и поцеловала его. Она думала, что это будет мимолетный поцелуй, знак того, что она извиняется за свои слова. Но он быстро прижался к ней своим ртом, обхватил его своими губами. Чувство, разлившееся в ней под быстрым напором его губ, его языка, было в сотни раз приятнее, чем она себе представляла. Оно вызвало в ней прилив страсти, которую она с трудом могла сдерживать. Когда он помогал ей выйти из такси, она покачнулась и чуть не упала.

На мгновение она удержала его руку, заглянула ему в лицо и твердо сказала:

– Спокойной ночи, Говард. Спасибо. – И, не оглядываясь, вошла в дом.

Изысканная публика «Импрессионати», нового итальянского ресторана, где самые обыкновенные макароны стоили очень дорого, с удивлением рассматривала странную парочку.

– Никогда не думала, что буду обсуждать свои любовные приключения с тобой, Колин, – сказала Корал.

Она нетерпеливо стряхнула пепел с сигареты, пока официант убирал тарелки. Колин с любовью посмотрел на нее. На ней было белое платье-рубашка из мягкой шерсти от Куррежа. Он, как обычно, был в черном свитере с «хомутом» и черных вельветовых джинсах. Этот костюм да еще черный картуз, как у Джона Леннона, он носил постоянно.